«Я думала, что сокровища — жемчуг и рубины, но это просто старое платье с капюшоном. Оно черное и пахнет плесенью после сундука. Папа сказал, что я должна научиться отделять зерна от плевел».
Нуну склонилась надо мной.
— Как это печально, — сказала я. — Она была тихим ребенком.
— Но хорошим. Почитайте это — вы поймете, какая она была. У нее был прекрасный характер. Ведь это заметно, правда? Она воспринимает вещи такими, каковы они на самом деле... Вы понимаете, о чем я говорю?
— Да, кажется, понимаю.
— Совсем не из тех, кто лишает себя жизни, как видите. В ней не было ни капли истеричности. В действительности, и Женевьева такая же... в душе.
Я молча пила кофе, который она мне принесла. Нуну вызывала во мне симпатию своей глубокой преданностью матери и дочери. Я чувствовала, что она каким-то образом пыталась передать мне это свое отношение.
В таком случае я должна быть с ней откровенна.
— Я считаю нужным сообщить вам, — сказала я, — что в первый же день нашего знакомства она показала мне могилу своей матери.
— Она часто ходит туда, — сказала она, и в ее глазах появился отблеск страха.
— Она поступила весьма странно — сказала, что ведет меня познакомиться со своей матерью... я подумала, что она ведет меня к живой женщине.
Нуну кивнула, глядя куда-то в сторону.
— Потом, сказала, что ее отец убил ее мать.
Лицо Нуну сморщилось, на нем появилось выражение ужаса.
Она положила ладонь на мою руку:
— Но вы же понимаете? Какой удар — найти ее... свою мать. А потом эти слухи. Это — естественно, правда?
— Мне бы не хотелось считать естественным, что ребенок обвиняет своего отца в убийстве матери.
— Это было так ужасно... — повторила она. — Ей нужно помочь, мадемуазель. Подумайте об этой семье. Смерть... переживания в замке... слухи в городке. Вы разумная женщина. Я знаю, вы не откажетесь сделать все, что в ваших силах...
Она вцепилась в мою руку, губы беззвучно шевелились, как бы не осмеливаясь произнести слова.
Она была напугана и ждала помощи от меня, пострадавшей от рук ее воспитанницы.
Я осторожно сказала:
— Это, конечно, было большим ударом для девочки. С ней нужно обращаться осторожно. Кажется, ее отец этого не понимает.
Горечь исказило лицо Нуну. Она ненавидит его, подумала я. Она ненавидит его за то, что он делает со своей дочерью... и что он сделал со своей женой.
— Но мы с вами это понимаем, — сказала Нуну. Я была тронута, и сжала ее ладонь в своей.
Это было похоже на негласный договор. Лицо ее просветлело, и она сказала:
— Наш кофе остыл. Я сварю еще.
В этой маленькой комнате я поняла, что не смогу остаться в стороне от жизни замка.