А равно поведать тебе про Инквизицию и сказать вред от чинимого в сем королевстве Инквизитором и сановниками его произвола касательно преследования судом и что не было у нас никакого способа апеллировать и что дожили мы до величайших на свете беспорядиц в сем городе и что Инквизитор и все иже с ним только и делали что отымали деньги.
А равно сказать тебе что никогда с оною Инквизицией не примиримся…
Сенат Палермо — Антонелло Ло Кампо, послу при Карле V
Терпение Хлеб и время
Эти слова, нацарапанные на стене в одной из камер палаццо Кьярамонте, который занимала с 1605 по 1782 год инквизиция, удается расшифровать в 1906 году Джузеппе Питре в числе других надписей — слов отчаяния, страха, предостережения, молитвы, — перемежающихся рисунками — ликами святых, аллегориями, предметами воспоминаний или грез.
Думай о смерти.
На свете нет спасения.
Знай, что тут предают пыткам и…
Памятуй, что тут предают пытке…
Упреждаю вас, что тут сперва предают пытке…
Имей в виду который новичок.
Innocens noli te culpare; Si culpasti, noli te excusare;
Verum detege, et in D.no Confide[3].
Быть ослом.
Mors, ubi est victoria tua?[4]
Три камеры, густо испещренные надписями и рисунками в два — и даже более — слоя. Питре понадобилось шесть месяцев на их расшифровку и атрибуцию; но работа «О священном трибунале в Палермо и об одной из его тюрем» к моменту смерти Питре, который скончался спустя десять лет, осталась незавершенной (посмертное издание, подготовленное Джованни Джентиле, к тому же изобилует опечатками). Уже стариком Питре посвятил волнующее исследование волнующему вопросу — темной, безымянной, ужасающей трагедии, — и благодаря его терпению и старанию в ней проступили некоторые лица, некоторые имена: просвещенный Франческо Баронио, или Бароне, поэт Симоне Рао. Первому Питре приписал ряд рисунков, изображающих святых и сопровождаемых краткими и точными житийными деталями, молитвами в латинских двустишиях; второму — октавы на диалекте, полные мучительного отчаяния, например такую:
Могильный холод каменного дна Сдавил мне сердце болью леденящей. Предупреждает надписью стена:
Оставь надежду всяк, сюда входящий.
Ни солнце не заглянет, ни луна,
И бодрствующий вопиет, и спящий.
Желанная свобода — где она?