Три тела лежали на асфальте и Токарев, который прижал к разбитым губам платок, не знал, что делать. Зато шатен и Егор знали. Быстро и сноровисто они обыскали кавказцев и изъяли у них документы, бумажники, два ножа и один травматический пистолет.
— Нормально, — усмехнулся шатен.
— Сойдет, — вторил ему Егор и кивнул Токареву в сторону второго выхода со двора: — Уходим. Здесь видеокамер нет. Норма.
Быстрым шагом троица покинула место схватки и вскоре оказалась в другом дворе. Здесь Егор выкинул документы и пустые бумажники кавказцев в мусорный бак, спрятал пистолет за пояс, прикрыл его майкой и протянул шатену руку. Парни поздоровались, но как-то странно, вена к вене, словно побратались, и спаситель Токарева кивнул:
— Егор.
— Эдик, — ответил шатен и посмотрел на Токарева: — Наш человек?
— Наш, но не в теме. У него своя волна.
— Понятно, — шатен качнул головой и спросил Егора: — Куда теперь?
— Есть неподалеку местечко тихое. Пойдем, поговорим?
— Я не против.
Парни выдвинулись со двора на улицу, а Михаил огляделся, и последовал за ними. Ему было все равно, что делать и куда идти, а от молодых людей, с которыми его свела судьба, веяло силой и уверенностью, и Токареву это нравилось.
Москва. Лето 2013-го.
Эдик Шмаков подошел к окну, с высоты третьего этажа окинул взглядом прилегающий к дому сквер и прошипел:
— Падлы. Понаехали с гор, чернота.
Я на это не отреагировал. Спокойно сделал себе чай, встал рядом с ним и увидел внизу двух смуглых парней, лет по пятнадцать, не старше. Одеты аккуратно, не богато и без понтов, за плечами школьные рюкзаки, а в руках смартфоны. В общем, типичные московские школьники, уткнулись в мобильники и ничего вокруг не замечают. Наверняка, папа в свое время свалил с гор, а эти уже здесь родились, в столице, и считают себя коренными мАсквичами. Для меня картина еще по прошлой жизни привычная, а для Шмакова-провинциала, судя по всему, нет. Пока нет.
— Егор, а давай я за ними следом прогуляюсь, посмотрю, где они живут, а потом мы их отработаем.
— Нет, — я прислонился к стене и сделал глоток чая.
— Но почему?
— Во-первых, нельзя кого-то бить возле своего логова, а иначе на нас выйдут охотники, и придется бежать.
— А во-вторых?
— Во-вторых, они нам не враги.
— Но они же чурки! — парень удивился.
Перед моим мысленным взором промелькнули лица тех кавказцев, которые воевали вместе со мной против оккупантов, были и такие. А потом я вспомнил как за год до возвращения в Екатеринбург, где прежний Егор Нестеров нашел свой конец, несколько недель отсиживался на Кавказе. Трудные времена были, и тогда я много общался с уважаемыми людьми Цунтинского района (есть такой в Дагестане на границе с Грузией). Народ в доме старого Рустама, который приютил меня по просьбе своего родича Маги Исмаилова, собирался разный, и многие из этих людей не любили русских. Да что там, искренне ненавидели нас и в свое время состояли в бандформированиях, которые воевали с федералами. Однако меня не сдали, а позже даже помогли пробраться к Каспийскому морю. Но суть не в этом. Самым главным для меня было то, что я увидел, как и чем живут реальные горцы и смог услышать мнение людей, которые не уехали в Россию за легкой жизнью, а остались дома, возле могил предков.