Парни молчали и рассматривали его, словно он редкий зверек. Они изучали чиновника, и это было странно. На грабителей незваные гости не походили. На алкашей и наркоманов тоже. На убийц не тянули. И когда Папунадзе немного оклемался, то решил, что молчание это признак слабости. Наверняка, это местная молодежь, которая иногда пробирается в элитный поселок ради мелкого воровства, а значит, сопляков можно запугать.
— Развяжите меня, — стараясь, чтобы голос не дрожал, прохрипел чиновник.
Снова молчание. Папунадзе не ответили, и он сорвался на крик:
— Вы хоть понимаете, кто я!? Недоноски! Вы знаете, какие у меня связи!? Живо меня развязали! Кому сказал!? Тупицы! Вас в порошок сотрут! И вас, и семьи ваши, под нож пустят! Никаких арестов и судов! Сразу на пику! Но если вы меня отпустите, то все забудется! Ну же! Чего молчите!? Глухие что ли!?
— Заткнись, — оказывается, за спиной Папунадзе находился еще один человек, и он ударил чиновника по ребрам.
— Сук-и-и-и! — сжимаясь от боли в позу эмбриона, простонал хозяин дома. — Вы за все ответите!
— Ответим, — один из нападавших, светловолосый парень лет двадцати, кивнул. — Но позже. А ты за свои грехи расплатишься сейчас.
— Что вам нужно? Деньги? Забирайте. В чемодане больше ста штук зеленью.
— Это само собой, но этого мало, — светловолосый, который вел себя, словно вожак, усмехнулся и посмотрел на человека, который находился за спиной чиновника: — Паша, начинай.
Папунадзе постарался сжаться еще больше. Он подумал, что сейчас его начнут бить, скорее всего, ногами, и боялся боли. Однако чиновник еще пытался что-то сказать и отсрочить начало экзекуции, угрожал, требовал и просил объяснений. Вот только вскоре его речь захлебнулась. Тот, кого он не видел, не стал его бить. Нет. Неведомый Паша поступил иначе. Он стал отрезать от него куски тела, прямо со спины, распоров дорогой пиджак, и при виде кровоточащих мясных отрезков собственной плоти, от нестерпимой боли и равнодушия налетчиков Георгий Папунадзе потерял разум и обмочился. Вальяжный чиновник, который еще сегодня днем чувствовал себя вершителем чьих-то судеб и решал, кто достоин помощи государства, а кто нет, превратился в животное. Он потерял контроль над собой, и потому, когда ему начали задавать вопросы, Георгий Шалвович отвечал на все.
— Кто тебя крышует? — положив на колени небольшую видеокамеру, спрашивал вожак.
— Как всех. Начальник Департамента, прокурор района и начальник полиции, — послушно отвечал Папунадзе и уже сам, без давления, добавлял фамилии и адреса каждого.
— Где хранишь наличность?