Джеймс кивнул и пошел вслед за Стоджесом по отделанному мрамором холлу. На стенах висели бесценные полотна. Здесь были работы Рембрандта, Бенджамина Маршалла, Соури Гилпинаи Герарда Терборха. Дворецкий свернул в коридор, и Джеймс увидел впереди портрет старого герцога, кисти известнейшего портретиста Мартина Арчера Ши. Сходство было потрясающим. Джеймс долго смотрел на темные вьющиеся волосы, тронутые сединой на висках, орлиный нос, подвижные синие глаза, так похожие на его собственные. Герцог не улыбался, наоборот, его тонкие губы изогнулись в циничной гримасе, придававшей лицу упрямое и высокомерное выражение.
Джеймс не мог не думать об иронии ситуации, в которой оказался. Еще несколько месяцев назад он бы поднял на смех любого, кто назвал бы его законным наследником. Всю жизнь этот дом являлся для Джеймса навязчивым символом того, что было ему недоступно. Он всегда был отверженным, привык к этой мысли, но неожиданно оказался настоящим законным владельцем всего.
Стоджес распахнул дверь в серебряную гостиную, и Джеймс вошел внутрь. Богато украшенная шелковыми драпировками с голубыми и серебряными полосами комната была одной из трех гостиных этого дома. Вдовствующая герцогиня сидела за выполненным в римском стиле карточным столиком с ножками в виде львиных лап и раскладывала пасьянс. Увидев Джеймса, она отложила карты.
Стоджес тихо скрылся, плотно закрыв за собой дверь.
На Джеймса уставились серо-синие стальные глаза.
— Итак, ты наконец прибыл. А я уж думала, что ты и дальше будешь валяться в пьяном ступоре в Богом забытом деревенском поместье.
— Какая радушная встреча! Вы получили мою записку?
— Прошло много недель. Я думала, ты явишься домой намного скорее.
Домой. Это место было для него не больше домом, чем закрытые школы, в которых он провел все свое детство. То, что герцогиня этого не понимала, многое говорило о ее характере.
С явным неудовольствием старуха смерила его холодным взглядом и сказала:
— Нам следует многое обсудить. У тебя есть обязанности по отношению к этому дому и титулу.
Джеймс обвел глазами комнату.
— Этот дом явно ничего не потерял из-за моего отсутствия. Уверен, слуги ходили перед вами по струнке.
— Не стоит меня переоценивать. Речь не об этом. Теперь ты герцог.
— Да, кстати, об этом. Вы уверены?
Старуха явно растерялась.
— Я же говорила, что твой отец признался в этом на смертном одре. Я поручила солиситору проверить брачную лицензию. Все законно.
— Понятно, — насмешливо протянул он. — Тем не менее у меня осталось довольно много вопросов. Не секрет, что вы никогда не относились ко мне одобрительно. Зачем же выносить сор из избы и обнародовать секрет старого герцога? Пусть бы унес эту тайну в могилу. Грегори — его сын, и титул перешел бы к нему, поскольку других претендентов нет. Его для этого растили.