— Если вы желаете во что бы то ни стало ехать со мной, вам придется переодеться. У вас есть темное платье?
— У меня есть траурное платье.
У него вертелся на языке вопрос, почему, овдовев меньше года назад, она никогда не носит траур, но он сдержался и лишь сказал:
— И захватите плащ.
Белла уже открыла рот, чтобы возразить, но заметила наблюдающих за ними слуг и передумала. Нечего давать домашней челяди повод для пересудов.
Глубоко вздохнув, она подняла на герцога невероятные зеленые глаза.
— Я вас не задержу, ваша светлость. Буду готова через минуту, — проговорила она и быстро пошла к лестнице.
Джеймс наблюдал, как она поднимается, покачивая бедрами.
Потрясающе. Несмотря на гнев, вызванный неразумным поведением красивой вдовы, ее открытое неповиновение стало для него вызовом, новым опытом, который неожиданно показался ему невероятно привлекательным. Интересно, какова будет ее реакция, если она узнает, как сильно возбуждает его проявляемая ею непокорность?
Герцог ожидал свою спутницу, нетерпеливо прохаживаясь у экипажа. Увидев, что она вышла из дома, он оценил сдержанный покрой траурного платья и одобрительно кивнул:
— Платье подходящее, но где плащ?
Не успел он договорить, как из дома показалась Харриет с плащом в руке.
— Сейчас слишком жарко, чтобы его надеть, — сказала Белла. — Я подумала, что до приезда в «Черную собаку» его вполне можно нести в руках.
— А вы не пробовали уговорить ее остаться дома? — спросил герцог у Харриет.
Старая женщина нахмурилась.
— Конечно, пробовала, ваша светлость. Но ей присуще некоторое упрямство.
Некоторое упрямство? Это еще мягко сказано.
Абсолютно все знакомые ему женщины предпочли бы остаться в безопасности собственного дома, позволив ему, Джеймсу, решить все дела с сэром Ривзом. Более того, женщины из его прошлого с радостью приняли бы предложенную им компенсацию за Уиндмур-Мэнор и, ни секунды не сомневаясь, использовали бы полученные деньги на обеспечение роскошного образа жизни для себя любимой.
Но Белла Синклер была другой.
Несмотря на то что в борьбе против мужчины, барристера, герцога, ее шансы выиграть были ничтожны — если они существовали вообще, — вдова отказалась отступить. Ее поведение должно бы его неизмеримо раздражать, но Джеймс вопреки всему чувствовал себя заинтригованным.
— Где ваш экипаж? — спросила она, покосившись на облезлый тарантас, стоящий на подъездной аллее.
— Сыщик одолжил мне свое транспортное средство в обмен на мою карету. Незачем посетителям «Черной собаки» глазеть на герцогский герб на дверцах.
Лакей открыл дверцу и опустил ступеньки. Белла легко забралась внутрь и села на жесткую скамью. Джеймс занял место напротив. Мягкое вечернее солнце высвечивало темно-каштановые и красноватые пряди в ее великолепных волосах.