— Ты пахнешь клубникой и женщиной, — пробормотал он, — а я испытываю непреодолимую страсть к клубнике. Что же мне с тобой делать?
«Ты можешь продолжать целовать меня», — подумала Белла и запустила пальцы в густую шевелюру. Джеймс застонал.
Он положил руку ей на грудь, сразу почувствовал, как затвердел сосок, и принялся ласкать твердую бусинку сквозь ткань платья. Белла почувствовала томление, зарождавшееся где-то в нижней части живота. Как и во время их прогулки у воды, логика и разум покинули ее, уступив место чувствам. В экипаже было темно, она осталась наедине с потрясающим мужчиной. Бессмысленно сопротивляться чарам опытного соблазнителя, да и не было у нее такого желания.
Она выгнулась ему навстречу, и мужская рука скользнула под корсаж платья, чтобы приласкать сосок. Ладонь Джеймса была обжигающе горячей. Его другая рука легла ей на талию. Оторвавшись от ее губ, он проложил поцелуями дорожку вниз и коснулся языком нежной округлости груди над тканью платья. О небеса! Его дыхание было теплым и влажным. Сердце Беллы стучало где-то в ушах, она таяла от незнакомых, но удивительно приятных ощущений.
Экипаж перестал раскачиваться и скрипеть и остановился. Белла не обратила на это никакого внимания. Первым опомнился Джеймс.
— Мы дома, — сказал он.
Как непривычно и приятно услышать это слово — «дома». Придя в замешательство, Белла всмотрелась в лицо мужчины и была потрясена его выражением. В синих глазах горела страсть — в этом она не могла ошибиться, но было в них еще что-то — некое очень сильное чувство, которое она не смогла сразу определить. Воля? Упрямство?
— Мое предложение остается в силе, Белла. — Его голос был хриплым и не слишком приветливым. — Я верну вам ту сумму, которую вы заплатили Ривзу.
У нее было ощущение, словно на нее выплеснули ведро ледяной воды. Она высвободилась, отодвинулась, насколько позволяла скамья, и попыталась собраться с мыслями.
О чем, черт возьми, она думала? Неужели она могла хотя бы на мгновение вообразить, что чувства к ней герцога серьезны? Да, он, вероятнее всего, испытывал похоть, но ничего более. Он ни на минуту не забывал об их имущественном споре и выбрал удачный момент для повторения своего предложения — когда она с трудом соображала. Ведь — стыд и позор! — она действительно было захвачена страстью!
Он успешный барристер, напомнила себе Белла, и опытный соблазнитель. А для достижения цели любые средства хороши.
Она почувствовала, что кипит от ярости. Она злилась на себя и мужчину с холодным сердцем, сидящего рядом.
— Уиндмур-Мэнор не продается, ваша светлость! Я тоже!