— Максимуса? Они думают, что в конюшне был конокрад?
— Да.
Белла тряхнула головой.
— Мы должны найти эти чертовы бумаги.
— Преступника будут искать. Руперт наверняка запаниковал. Возможно, он уже сбежал и теперь оставит нас в покое, — предположила Харриет — впрочем, не слишком уверенно.
Белла обреченно вздохнула.
— Я в это не верю. Слишком уж нужны ему бумаги.
От громкого стука обе женщины вздрогнули. Харриет открыла дверь. На пороге стоял Коутс, его физиономия была хмурой и встревоженной.
— Герцог зовет вас, миссис Синклер.
Белла открыла дверь в спальню хозяина и тихо вошла. Шторы были задернуты, и в комнате царил полумрак — свет исходил только от свечей на прикроватном столике. Полог был сделан из тонкого шелка, и Белла могла различить неподвижно лежащего на кровати Блэквуда. Над ним склонился мужчина средних лет — он задумчиво хмурился. Белла закрыла за собой дверь, и незнакомец, услышав посторонний звук, выпрямился и оглянулся.
— Я доктор Мадлтон. Полагаю, вы миссис Синклер? Его светлость хочет поговорить с вами.
— Как он? — спросила Белла.
— Пуля прошла навылет. Герцог — счастливчик, поскольку она едва не задела печень.
Врач поднял руку и, чуть раздвинув большой и указательный пальцы, продемонстрировал, насколько близко пуля была к тому, чтобы убить Блэквуда. Белла почувствовала тяжесть в груди, от волнения ей стало трудно дышать.
— Я дал ему внушительную дозу опия, прежде чем зашил рану, но ему все равно очень больно. Хотя человек он, конечно, сильный. Тем не менее он должен отдыхать. Так что не задерживайтесь надолго и не утомляйте его, — проинструктировал доктор Мадлтон.
Белла собрала все свое мужество и задала вопрос, который не давал ей покоя:
— Его светлость поправится?
Хотя доктор носил очки с очень толстыми стеклами, она заметила неуверенность в его глазах.
— Есть риск инфекции. Если у него начнется лихорадка, я принесу пиявок.
— Пиявок?
— Да, ему надо будет пустить кровь.
Белла снова затаила дыхание.
— Я вернусь завтра, — сказал доктор, закрыл свой чемоданчик и с важным видом прошествовал к двери.
Как только хирург ушел, Белла тихо подошла к кровати. Джеймс вроде бы спал: глаза закрыты, грудь ритмично поднималась и опускалась. Однако лицо было очень бледным — здоровый румянец, к которому она уже успела привыкнуть, исчез. На фоне бледной кожи темные брови и ресницы казались угольно-черными. Он был без рубашки, широкую грудь стягивали бинты. Простыня покрывала его до пояса. Даже сейчас он был удивительно красив. Белла не могла не восхититься совершенными пропорциями тела, в котором не было ни капли жира — только мышцы.