Нравится ли ему Зинаида Аполлоновна Колокольцева? Нравится… Она умна, образованна, и весьма прехорошенькая особа, как говорит о ней дед. Впрочем, по выходе из иезуитского коллегиума ему нравились многие женщины (и что с того?), с кем ему пришлось сталкиваться и общаться, что он делал неловко и поэтому, верно, всегда смущался. Князья братья Голицыны и Володька Юсупов, с которыми он вместе воспитывался в коллегиуме, как-то сразу нашли верный тон обращения с женщинами, что ему пока не удавалось. Женщины казались ему верхом совершенства, существами божественными, коим надлежало поклоняться, а не тащить в постель, чтобы… Об этом «чтобы» думать не хотелось, и в то же время думалось совершенно независимо от его воли и желания. Особенно после того случая, когда буквально через неделю после выхода из коллегиума Юсупов потащил его в «один веселый дом», как он с непонятным тогда смешком выразился. Дом оказался борделем, и, когда одна из тамошних девиц, призывно улыбаясь, села ему на колени и положила его ладонь себе на грудь, он сбросил ее и просто сбежал под хохот посетителей и их девиц. Конечно, есть девицы, а есть и девки, и отличаются они друг от друга, как небо и земля. Это в свои двадцать с лишком лет он, конечно, понимал. Но есть среди них и такие, кого сразу и не определишь, к какой из этих двух категорий они относятся. Взгляд прямой и открытый, голосок ангельский, а на поверку… Вот, скажем, Настя…
Нератов остановился, мотнул головой.
«Ты ее еще Настенькой назови»! Не думать о ней! Она не стоит того, чтобы уделять ей хотя бы мгновение своей жизни! Но вот как заставить себя не думать о ней?
Дмитрий вздохнул и поднял голову. В ночном небе, скрывая звезды, висели тяжелые тучи. Почему-то подумалось, что после того как он женится на Зинаиде Аполлоновне, за ним закроются незримые двери, и он при всем желании уже никогда не сможет открыть их…
Зря все-таки дед отдал его в этот иезуитский пансион. Следовало бы отправить его в Сухопутный шляхетский корпус или Артиллерийский, а на худой конец в Корпус горных инженеров. А то рохлей был, рохлей и остался. Правда, Зинаида Аполлоновна чем-то похожа на деда; тоже не сомневается в принятых решениях и поступках, никогда не сожалеет о прошлом, ибо его все равно не исправить, и идет вперед без нудных колебаний и пустых сомнений. С такой будет легко: обо всем в их семье будет думать и принимать решения она.
В их семье? Значит, будет семья?
«Конечно»!
«А ты-то сам хочешь этого»?
Какой-то странный звук прервал размышления Дмитрия. Кажется, недалеко кто-то плакал тоненьким, похожим на детский, голоском.