— Ну, теперь я вижу, что это точно юный Верунчик… — Селяне всегда так называли меня вслед за мамой. — Но ты здорово выросла!
— А вы совсем не изменились, — соврала я, чтобы польстить старику. — Пожалуй, я не очень-то пришлась по душе Джесси.
Хатчинс сухо заметил, что он специально обучал собаку не подходить к чужим. Она отпугивает браконьеров. Просто ее мягкая шелковистая шерсть и золотистые глаза ввели меня в заблуждение, клыки-то у нее острые.
Хатчинс задержался ненадолго, мы постояли на прохладном мартовском солнце и поболтали. Он рассказал мне, что больше не разводит птиц, как в прежние времена, потому что никто не приезжает в Большую Сторожку поохотиться. Раньше, бывало, ходили и на диких уток. В общем, мистер Хатчинс дал мне понять, что все здесь поросло быльем из-за того, что не чувствуется хозяйской руки. Даже уток теперь не было, они все улетели.
— Теперь все не так, как раньше, — пожаловался он. — Ничто не живет в этих водах… — кивнул он на озеро, — оно будто и впрямь отравленное.
— Что с ним не так, Хатчинс? Вода ведь на самом деле не ядовитая?
Лесничий наклонился и потрепал колли, потом покачал головой:
— Ну, в Сторожке много чего странного произошло, даже после твоего отъезда, девочка моя. Много чего.
Я подумала, что, может, мне удастся вытянуть из него хоть что-то, и спросила:
— Но почему озеро считают проклятым?
Старик оглянулся направо, потом налево и прошептал:
— Может, не стоит мне говорить тебе об этом.
— О, Хатчинс, скажи мне, ну пожалуйста! — воскликнула я.
— Самоубийство, — произнес он замогильным голосом, глядя на меня почти злобно, — кое-кто утопил себя там… — Он ткнул пальцем в сторону озера и надтреснуто рассмеялся.
Я невольно вздрогнула. Взгляд мой был прикован к сверкающей водной глади, которая в этот солнечный день имела вполне невинный вид, но я-то знала, как быстро она могла преображаться и делаться зловещей. Так вот что это! Кто-то погиб в этих тихих водах. Как ужасно! Я почувствовала необъяснимую жалость к тому человеку, который закончил свои дни в Горьком озере.
— Это был он или она, Хатчинс? — поинтересовалась я. — И когда это случилось?
Но он не собирался удовлетворять мое любопытство. Лесничий, видимо, и так счел, что сказал слишком много, поэтому пробормотал что-то невразумительное и поспешил откланяться. Его прекрасная неприветливая колли побежала за ним.
О, подумалось мне, почему у меня нет даже собаки, которая могла бы везде ходить со мной и любила бы меня! Почему у меня нет вообще никого, кто любил бы меня? Думаю, что даже моя мать не может дать мне любви. Мне кажется, она не слишком рада моему возвращению.