Кажется, я еще не упоминала о колокольчике. Пока я носила коробки обратно на чердак, папу устроили в гостевой комнате; на прикроватном столике: стопка журналов «Современное бухгалтерское дело», кассетный плеер с записями Генри Манчини и маленький колокольчик для привлечения внимания. Колокольчик был папиной идеей, полузабытым воспоминанием о приступе лихорадки, перенесенном в детстве; и после двух недель, в течение которых отец лишь постоянно спал, мама так обрадовалась тому, что он воспрял духом, что охотно приняла предложение. «Весьма разумно», — похвалила она, не подозревая, что маленький декоративный колокольчик будет использоваться самым нечестивым образом. В скучающих и раздражительных руках отца он стал смертоносным оружием, талисманом для возвращения в детство. С колокольчиком, зажатым в кулаке, мой уравновешенный, педантичный отец становился испорченным и властным ребенком, полным нетерпеливых вопросов: заходил ли уже почтальон, чем мама занималась весь день и когда ему наконец принесут очередную чашку чая.
Утром того дня, когда я нашла коробку со «Слякотником», мама отправилась в супермаркет, и я официально заступила на дежурство при отце. От звона колокольчика мир Билхерста съежился, облака поспешно разлетелись во все стороны, ров и замок исчезли, крыльцо, на котором я стояла, рассыпалось прахом; в белом пространстве вокруг меня остались только черные буквы, и я упала в дыру посередине страницы, со стуком приземлившись в Барнсе.
Знаю, что это меня не красит, но несколько секунд я сидела очень тихо — а вдруг приговор все же отсрочат? Лишь когда колокольчик звякнул во второй раз, я спрятала книгу в карман кофты и с прискорбной неохотой спустилась по лестнице.
— Привет, папа, — весело поздоровалась я, подходя к двери гостевой комнаты… негоже обижаться на навязчивость больного родителя. — Все в порядке?
Он так глубоко провалился в подушки, что его почти не было видно.
— Как там насчет обеда?
— Еще рано. — Я подняла его немного повыше. — Мама обещала подогреть тебе суп, как только вернется. Она сварила целую кастрюлю превосходного…
— Твоя мать еще не вернулась?
— Она скоро придет.
Я сочувственно улыбнулась. Бедному папе приходится несладко: любому тяжело проводить в постели неделю за неделей, а для такого человека, как он, не имеющего ни увлечений, ни таланта к расслаблению, это подлинная мука. Я налила в стакан свежей воды, стараясь не теребить книгу, торчащую из моего кармана.
— Принести тебе пока что-нибудь? Кроссворд? Грелку? Еще пирога?
Он смиренно вздохнул.