— Можно мне будет посмотреть коллекцию? — осведомилась Мередит. — Мне всегда хотелось увидеть подлинный египетский артефакт.
— Ну конечно, — засмеялась Саффи. — Уверена, что мистер Уикс с радостью покажет свои драгоценные экспонаты такой умной молодой леди, как ты.
Мередит просияла, и первый шип сожаления пронзил триумф Саффи. Разве не жестоко наполнять голову девочки такими грандиозными обещаниями только ради того, чтобы она молчала?
— Вот что, Мерри, — посерьезнела Саффи, — это потрясающая новость, но ты должна помнить, что это секрет. Перси еще не знает и не должна узнать.
— Почему? — Мередит распахнула глаза еще шире. — Что она сделает?
— Уж точно не обрадуется. Она не желает моего отъезда. Понимаешь, она терпеть не может перемен, ей все нравится так, как есть, три сестры в одном доме. Это очень важно для нее. И всегда было важно.
Мередит кивала, впитывая подробности семейных подводных течений с явным интересом, Саффи даже показалось, что сейчас девочка достанет свой маленький дневник и сделает пометки. Однако этот интерес был вполне объяснимым: Саффи достаточно слышала о старшей сестре Мередит и понимала, что идея чрезмерной сестринской опеки их гостье не чужда.
— Перси — моя сестра-близнец, и я люблю ее всем сердцем, но иногда, милая Мерри, необходимо следовать своим собственным целям. Счастье не свалится в руки само, его нужно схватить.
Она улыбнулась и удержалась от признания, что были и другие возможности, другие шансы, безнадежно упущенные. Одно дело — вселить в ребенка уверенность, и совсем другое — нагрузить его взрослыми сожалениями.
— А что будет, когда настанет пора уезжать? — заволновалась Мередит. — Ведь тогда ей все станет известно.
— О, я расскажу ей раньше! — засмеялась Саффи. — Ну конечно, расскажу. Я не собираюсь раствориться во мраке ночном! Определенно не собираюсь. Я просто должна подобрать нужные слова, убедиться, что чувства Перси не пострадают. А до тех пор ей лучше ничего не подозревать. Ты понимаешь меня?
— Да, — чуть слышно выдохнула Мередит.
Саффи прикусила нижнюю губу; у нее появилось неловкое ощущение, что она совершила прискорбную ошибку; что несправедливо ставить ребенка в столь неудобное положение. Она ведь только хотела отвлечь Мередит от ее собственных горестей!
Девочка неправильно истолковала молчание Саффи, приняв его за недостаток веры в ее способность держать язык за зубами.
— Я не выдам твою тайну, обещаю, даже не пикну. Я умею хранить секреты.
— Ах, Мередит, — печально улыбнулась Саффи, — в этом я не сомневаюсь. Дело в другом… Ах, милая, боюсь, мне надо извиниться. Я была не права, когда попросила тебя ничего не говорить Перси… Простишь ли ты меня?