Подтянув колени к груди, прислонившись выгнутой спиной к штукатурке, с удовольствием затягиваясь сигаретой, Юнипер озирала сад внизу. Стояла осень, на земле лежал толстый слой листьев, по которому радостно носился котенок. Он уже много часов преследовал воображаемых врагов, подпрыгивал и исчезал между грудами листьев, нырял в полумрак пятнистых теней. Леди из квартиры на первом этаже, жизнь которой сгорела ясным пламенем в Ковентри, тоже вышла в сад и поставила на землю блюдце молока. Лишних продуктов в последнее время, с введением новых нормативов, не оставалось, но женщинам всегда удавалось наскрести довольно, чтобы порадовать приблудного котенка.
С улицы донесся шум, и Юнипер вытянула шею. К дому шел мужчина в форме, и ее сердце бешено забилось. Всего через секунду она поняла, что это не Том, и затянулась сигаретой, подавляя приятную дрожь предвкушения. Ну конечно, это не он, еще не он. Он придет не раньше чем через полчаса. Он всегда подолгу пропадает, когда навещает родных, но скоро вернется, полный историй, и тогда она удивит его.
Юнипер взглянула на маленький столик рядом с газовой плитой, который они купили за гроши и упросили таксиста помочь поднять в квартиру за чашку чая. На нем была накрыта трапеза, достойная короля. Короля на пайке, по крайней мере. Юнипер отыскала две груши на рынке Портобелло. Чудесные груши и за приемлемую цену. Она старательно отполировала их и положила рядом с сэндвичами, сардинами и газетным свертком. Посередине на перевернутом ведре гордо красовался торт. Первый торт, испеченный Юнипер.
Несколько недель назад ее посетила мысль, что Тому просто необходим торт на день рождения, и ее долг — испечь его. План, однако, едва не развалился, когда Юнипер сообразила, что понятия не имеет, как это делается. Она также испытывала серьезные сомнения насчет способности их крошечной газовой плиты справиться с такой непростой задачей. Не в первый раз она пожалела, что Саффи нет в Лондоне. И не только чтобы помочь с тортом; хотя Юнипер и не горевала по замку, ей не хватало сестер.
В конце концов она постучала в дверь полуподвальной квартиры в надежде, что живущий там мужчина — избежавший армии благодаря плоскостопию, к немалой выгоде местной столовой, — окажется дома. Он был дома, и когда Юнипер изложила свою просьбу, охотно протянул руку помощи, составив список необходимых продуктов и словно наслаждаясь ограничениями, наложенными карточной системой. Ради такого случая он даже пожертвовал яйцо из своих личных запасов, а когда Юнипер собралась уходить, протянул ей нечто, обернутое газетной бумагой и перетянутое бечевкой: «Подарок для вас обоих». Сахара для глазури, разумеется, не было, и Юнипер написала имя Тома наверху мятной зубной пастой, смотрелось не так уж и плохо.