Мессалина (Ванойк, Раше) - страница 45

— Я помню.

— Так вот, этот орел означал не то, что Клавдий становится консулом, а то, что консульство открывает ему путь к высшей власти. Клавдий будет императором!

— Стало быть, — вмешалась Мессалина, — если я выйду замуж за Клавдия, я, возможно, сделаюсь императрицей?

— Именно так. Более того, Клавдий единственный человек в Риме, который может предоставить тебе этот шанс, за исключением самого цезаря.

Мессалина вдруг увидела себя во дворце Тиберия, на Палатине, одетой в пурпур, с самыми восхитительными драгоценностями на руках и ногах. Перед ней проходит приветствующий ее народ, вереницы поклонников, целующих ей колени. Ей достаточно произнести одно слово, чтобы приговорить человека к смерти или к славе…

— Подумай еще, — продолжал Симон, — Клавдий настолько слаб и безволен, что его супруга будет деспотически властвовать над ним. Он будет для нее не господином, но рабом, и она сможет вести такую жизнь, какую захочет, не обращая внимания на супруга, дело которого — давать ей деньги. Вспомни, как вольготно жила Эмилия Петина. Надо бы, чтоб она стала примером для твоей дочери, ведь если Клавдий в конце концов развелся с ней, то лишь потому, что она слишком явно испытывала его терпение и обманывала его без всякого удержу.

— Я всегда говорю, что изменять мужу надо тайно. Незачем похваляться этим перед первым встречным.

— Если Мессалина хорошенько усвоит твои благоразумные советы, она будет долго властвовать над душой Клавдия, а возможно, и над империей, и замужество не явится помехой для удовольствий, к коим законно будет стремиться ее сердце, — заверил Симон.

— Что ты об этом думаешь, милое мое дитя? — обратилась Лепида к Мессалине.

Несмотря на молодость и свойственный ее годам пыл, Мессалина умела обуздывать свои чувства. Мысль о том, чтобы заиметь мужа, который будет у нее в повиновении, но при этом сможет дать ей самое высокое положение в обществе, сразу прельстила ее. Сделавшись замужней и свободной, она с легкостью приберет к рукам Валерия Азиатика, который, похоже, смотрит на нее как на капризное дитя. Она представила себе, что, когда она выйдет замуж за Клавдия, Азиатик без памяти влюбится в нее, а она станет относиться к нему с презрением. Он будет плакать у ее ног, и она ущемит его гордость, прежде чем окажет ему кое-какие милости, которые сделают из него раба, покорного ее прихотям. Польщенная такими перспективами, она заявила, что не прочь выйти замуж за Клавдия, и добавила:

— Тем более что Симон видел мое будущее и мне все равно предстоит стать женой Клавдия, хочу я этого или нет.