Юлия, несколько раз поцеловав Мессалину, выразила свою радость по поводу того, что вновь очутилась во дворце, обрела свободу и своего мужа Виниция. Агриппина смотрела в этот момент на сестру — надменная и бесстрастная. Юлия взяла Мессалину за руку и повела во дворец. Встревоженный шумом голосов, к ним направлялся Клавдий. Он поцеловал жену и тотчас сказал:
— Племянницы мои, вы должны быть признательны Мессалине, это по ее совету я вернул вас из ссылки. Я очень хочу, чтобы вся наша семья была вместе. Видишь, Мессалина, я пожелал, чтобы Юлия и Агриппина получили обратно имущество, которое незаконно присвоил Калигула, а они, в свою очередь, предоставили место для погребения, достойное его ранга. Нельзя оставлять прах, прикрытый слоем земли, в Ламиевых садах, где было сожжено тело.
— Почитать должно всех членов нашей фамилии, — согласилась Агриппина. — Мы слишком пострадали при двух предыдущих правлениях, чтобы не видеть в нашем дяде отца отечества и нашей собственной семьи.
Эти слова понравились Клавдию, и он приласкал племянницу, но они вызвали раздражение у Мессалины, которая усмотрела в них корыстную лесть. Сославшись на дорожную усталость и сообщив Клавдию причины, якобы побудившие ее ускорить возвращение в Рим, она удалилась в свои покои.
Придя к себе, она велела кормилице принести маленького Германика и приготовить ей ванну. Покачав немного ребенка на руках и погладив Аилура, она окунулась в теплую душистую ванну. Она уже заканчивала купание, когда рабыня объявила, что пришел Мнестер и желает с ней поговорить.
— Мнестер? — рассеянно пробормотала она.
— Мне его выпроводить? — спросила служанка.
— Нет… веди.
— Сейчас? — удивилась служанка, видя, что Мессалина, не прикрыв наготы, устраивалась на сиденье, чтобы ей делали прическу, удаляли волосы, подкрашивали лицо.
— Конечно, — твердо ответила она. — Всем известно, что этот Мнестер не мужчина, а женщина.
Это утверждение заставило рассмеяться всех присутствующих женщин, которым надлежало обслуживать и развлекать императрицу.
— Я приветствую тебя, Мессалина.
Мнестер легкой походкой вошел в комнату и склонился перед Мессалиной.
— Что привело ко мне любимца императора тогда, когда я еще не оправилась после долгой дороги?
— Я пришел выразить почтение моей императрице.
— Прекрасное дело, однако это что-то новенькое.
— Я хотел бы снискать дружбу и благосклонность моей императрицы.
— Благосклонность? Я думала, что женщины тебя не привлекают.
— Под этим словом я осмеливаюсь понимать иное. Но, признаюсь тебе, если бы все женщины были так же прекрасны, как ты, я бы не любил мальчиков.