– Немного больше. Я бы сказал – тысяч шестьсот. Но для моих прожектов это ничтожно мало. Что касается жениховства… Батюшка, генерал фон Лерхе, намерен женить меня на Надежде Ивановне Якобсон. Так что матримониальных посягательств я не боюсь. А ото всех остальных… – Я взглянул прямо в глаза генерал-лейтенанта. – Попрошу вас меня оградить. Это ведь не слишком… – Я покрутил рукой в воздухе, будто бы подбирая нужное слово. «Нагло» – говорить не хотелось.
– Не слишком, Герман Густавович. Не слишком. Валите всех слишком хитрых на меня. Действительно будет чрезвычайно любопытно познакомиться с излишне осведомленными господами. – Веки Мезенцева едва дрогнули. «Стрит как минимум», – подумал я и сам себе мысленно подмигнул. Гера хихикнул. – Однако вы должны хотя бы ради сохранения своей тайны указать людей, на кого мне не стоит обращать внимания.
Детская уловка. Стрит оказался парой. Теперь должен был приоткрыть карты я. Даже несмотря на то, что Господь не сподобился их мне раздать.
– Кроме нас с вами, Николай Владимирович, это еще и великий князь Николай Александрович. Не правда ли? Уж кого, как не его, трудно заподозрить в заговоре против самого себя.
Мезенцев, не совладав с реакциями своего же тела, отшатнулся. И, словно за палочку-выручалочку, схватился за новую папиросину. Идеальный для курильщика способ получить время на раздумья.
– А ведь верно, Герман Густавович, – обозначив поклон, как равному по положению, наконец нерешительно выговорил генерал. – Кого-кого, ну уж точно не его… А я-то все гадал, почему мне показалось, будто он вздохнул с облегчением… Тогда, в Штутгарте.
Я пожал плечами. Меня там не было. Вообще с трудом себе представляю, в каком месте будущей Германии располагается этот город.
– Вы намерены встретиться с цесаревичем до Рождественского бала?
– Сочту за честь, но это не мне решать. Полагаюсь на доброту Елены Павловны. Послезавтра четверг, и ежели она изволит пригласить…
– Даже не сомневайтесь. Завтра же, слышите? Завтра же утром шлите посыльного в Михайловский замок. Великая княгиня – потрясающая женщина! И проявляет к вам искреннее участие.
– Она пользуется безмерным моим уважением, – согласился я. – Однако же долг благодарности за многолетнее расположение к моей семье зовет во дворец Ольденбургских.
– О да, – понимающе кивнул Мезенцев. – Петр Георгиевич сейчас популярен как никогда. В его приемной не протолкнуться от господ, поспешивших засвидетельствовать свое глубочайшее почтение. Но для вас, Герман Густавович, думаю, принц непременно выкроит минуту-другую.