Поговаривали, правда, что муж Марианны дрессировщик Константин Полосатов потихоньку напевает дирекции, что меня вместе с моими животными неплохо было бы убрать из Московского цирка. Будто бы тигров беспокоит соседство незнакомых животных и они, чего доброго, откажутся работать или вовсе нападут на Марианну. Я не хотел верить этим слухам, и мы прекрасно уживались с четой коллег-конкурентов.
Однажды, давясь от хохота, Плахотников рассказал мне любопытный анекдот:
— Дело было в Киеве. Марианна заболела. Чтоб не срывать представление, заменить ее взялся Константин. Ничего вроде бы особенного — уж его-то тигры слушаются, особенно Ахилл. Сам знаешь, когда жена выступает на манеже, Константин всегда стоит за клеткой. На самом-то деле руководит тиграми именно он. Но на сей раз Полосатов решил заменить Марианну полностью: напялил на себя ее платье, надел парик, ресницы наклеил. Вышел баба бабой, только сутулый и косолапый, а тигры его не узнали: налетели, содрали одежду. Еле ноги унес! Говорят, в Киевском цирке все до сих пор ржут, как ненормальные, когда вспоминают эту сценку.
— На кого же он был похож в женском костюме? — спросил я, чтобы не испортить старику удовольствия от хохмы.
— Ну, как тебе сказать, — застенчиво ответил Плахотников. — На мужчину, который не интересуется женщинами.
А моя собственная работа с животными мало-помалу двигалась вперед. Как и предсказывал Плахотников, к черной пантере по кличке Ватан я начал входить уже через несколько дней. Поначалу зверь шипел, делал угрожающие выпады, но броситься на меня так и не осмелился. Я же старался как можно меньше раздражать хищника. Вскоре, преследуя кусочек мяса, надетый на заостренный конец палочки, Ватан научился взбираться на тумбу и по команде переходить с одного места на другое. Играя с палочкой, он перекатывался через спину, и я постарался закрепить этот трюк. Понемногу мне даже стало казаться, что Ватан обладает чрезвычайно редким для леопарда мягким характером.
Нежданно-негаданно нагрянула беда. Попал в больницу Плахотников. Сказались тревоги и волнения последних месяцев, и второй инфаркт не замедлил. Я остался один и стал действовать на свой страх и риск. В последние предновогодние дни я решил, что настала пора отшлифовывать достигнутое, и несколько «поднажал» на Ватана. Но он вдруг закапризничал, ложился на спину, отказывался работать. Я нажал сильнее. И тут пантеру словно подменили. Ватан стал неузнаваем. Глаза его налились злобой, а сам он превратился в смертоносную черную пружину. Беспрестанно сгибаясь и разгибаясь, зверь начал прыгать из стороны в сторону, стараясь на лету зацепить меня.