О расстрелянных скоро забыли, и, возможно, никто бы о них не вспомнил, если бы в Маньчжурию не пришли японцы. Спустя много лет они начали искать место погребения расстрелянных, их звали Оку и Искагава. Расспрашивали русских, китайцев, писали в газетах, обещая большое вознаграждение тому, кто укажет могилу самураев.
Слух об этом дошел до бывшего ротмистра Никифорова, жившего в Харбине. Он показал место расстрела и захоронения диверсантов. Японцы произвели раскопки и обнаружили два скелета. Никифорова вознаградили и пригласили работать в военную миссию. На могиле же соорудили высокий обелиск (чурэйто) из серого гранита.
Война с Китаем стоила японцам многих жертв. В Харбин доставляли урны с прахом погибших, и при большом стечении народа совершался обряд чурэйто. В этот день в магазинах не продавали спиртные напитки, не работали рестораны, кабарэ, прерывались занятия в русских и японских учебных заведениях.
В разведшколе на утренней поверке выступил капитан Судзуки.
— Сегодня у нас священный чурэйто… Недавно ниппонская армия понесла большую утрату — погиб славный самурай генерал Кимомото. Но мы не должны падать духом. У нас вырастает новый поколений…
В полдень над городом — завыл протяжный гудок. Люди с траурными флагами в колоннах потекли к Соборной площади. Они выстраивались у памятника борцов с Коминтерном. Были тут чернорубашечники Родзаевского, киовакаевцы в желтых кителях и брюках навыпуск, служащие бюро российских эмигрантов, учащиеся учебных заведений.
После минутного молчания под тягучие звуки оркестра колонны двинулись за город. Впереди шествовали японские бонзы в белых траурных халатах. За ними шли русские и японцы, понурив головы, как на похоронах. На взгорье, у обелиска, колонны построились в форме четырехугольника.
В первом ряду Померанцев увидел Родзаевского. «Вождь» стоял, как манекен, немного вывернув в локтях руки, опущенные по швам.
На площадку обелиска поднялись бонзы. Снова полилась писклявая мелодия. Один из бонз держал в руке шкатулку (урну с прахом), а двое других махали в сторону востока, словно помелом, белыми бумажными ленточками, как бы благословляя в рай души усопших. Потом бонза поставил урну на площадку, и ему подали другую. Церемония длилась долго. Была заставлена вся площадка. Наконец бонзы склонились в глубоком поклоне. Тотчас, как по команде, склонились и все стоящие у обелиска.
За соблюдением ритуала следили сотрудники военной жандармерии компейтай. Горе тому, кто замешкается и не отвесит поклон. Его вызовут в жандармерию, откуда он не вернется.