— И что сообщают? — спросил Арышев.
— Пишут, что Людмила Ивановна Дорохова, рождения 1900 года, эвакуирована из Вязьмы в ваш город Томск.
— А где проживает?
— По улице Сибирской.
— Знаю такую… После войны вместе поедем в Томск. Я познакомлю вас с сибирской тайгой. Вот где краса земная!
— Что ж, не откажусь. Сибири я почти не знаю. Хорошо бы побродить по тайге.
Дорога шла под уклон. Офицеры снова сели в повозку. Вдали, как огромная скирда, возвышалась пограничная сопка Каменистая. Перед ней, на ближних высотках, копошились люди. А над всем этим, в вышине, парили две огромные птицы.
«Должно быть, беркуты», — подумал Арышев.
Птицы навели его на размышление. Когда-то сопки спали вековым непробудным сном. Никто здесь никого не беспокоил. И вот пришли люди, застучали кирки, заскрежетали лопаты. Высоты и низины зазияли окопами и траншеями. Сколько здесь вырыто земли со времен русско-японской войны! Сколько ненужного для человека труда! Так делали деды, отцы и теперь внуки. Когда это кончится? Когда одни народы не будут бояться других? Когда не будет для человека оград и преград на земле обетованной?!
— Бронебойщики рыли ходы сообщений. Быков что-то объяснял солдату, копавшему траншею. Увидев Арышева, крикнул:
— Перекур!
Бойцы побросали лопаты и кирки, окружили командира роты. Лейтенант вынул портсигар, начал угощать всех табачком, спросил:
— Не слышали последние новости? Второй фронт открылся.
— Наконец-то! А то уж весь мир заждался! — радовался Веселов.
— Мать честная! Теперь Гитлера с двух сторон жать будут, — ликовал Быков. — Глядишь, к осени и «хенде хох» закричит.
Веселов, выпустив изо рта дымок, сказал:
— Илья Эренбург писал в газете, что путь солдата домой лежит через Берлин. Это у тех, кто на Западе, а у нас?
— А у нас через Харбин, — вставил Шумилов.
— Как японцы себя ведут? — спросил Арышев.
— Притихли, не лезут больше. И ночью свет в городе не зажигают. Видно, нас побаиваются, — объяснял Шумилов. — А мы все стараемся, оборону создаем. Зачем?
— А ты знаешь, что у них на уме? — вспылил Старков. — Сегодня притихли, а завтра заревут: «Банзай!» Думаешь, зря большую армию держат?
Соседние подразделения стали уходить к месту расположения батальона.
— Пора на обед, — распорядился Быков. — Строиться по взводам! Вскоре рота собралась в лощине, где стояли в два ряда палатки.
Тут же по соседству дымила походная кухня.
Арышев привез из полка почту, раздал бойцам. Сам тоже получил два письма от Тани. Одно начиналось стихами:
«Здравствуй, дорогой, родной, любимый, Мой хороший, ненаглядный мой.