Нат говорил ей, что для него продолжать жить с Эвелин под одной крышей стало физически невыносимым. Он очень нервничал и пил больше обычного. Иной раз, встречаясь с ним в пять часов вечера, Барбара замечала, что от него уже попахивает алкоголем, но стоило ей однажды указать ему на это, как он пришел в страшное раздражение и заявил, что, поскольку он всегда любил выпить, то и не собирается отказывать себе в этом удовольствии и впредь. «Пилить» было не в характере Барбары, и она прекратила разговор на эту тему. Это все временно, говорила она себе, это пройдет, как только Нат переедет. А пока что ему нужно понимание и никакой суеты.
– В воскресенье позвоню, – сказал он. – Если сумею выбраться, то заеду к тебе. Я тебя люблю.
– Я тебя тоже, – сказала Барбара. Она ненавидела постоянные разлуки и дождаться не могла того дня, когда они с Натом смогут быть все время вместе. Она хорошо понимала его раздражительность, поскольку чувствовала то же самое. Постоянное напряжение чередующихся встреч и разлук было равносильно мясорубке.
Едва он вышел от нее, как она уже стала предвкушать новую встречу – в воскресенье. Жить так было ужасно, и Барбара недоумевала, почему никто никогда не говорит о той боли, которую таит в себе любовь. Наверное, в Америке это один из самых строгих секретов: любовь может приносить и боль.
На следующий день в Полинге Барбара сообщила Кристиану и Аннетт, что у них будет новый папа. То, что они ответили, в точности отражало разность их характеров.
Аннетт было уже почти четырнадцать, она выросла из своих детских игрушек и сделала широкий жест, подарив свою коллекцию из ста тридцати восьми детских картинок десятилетней девочке, соседке по улице. Она выросла и из своих детских мечтаний стать балериной и танцевать с Нуриевым, как и из более поздних грез выйти замуж за актера Дэвида Фроста, поскольку у него такой смешной акцент. В настоящий момент она хотела быть как Джейн Фонда.
В той же мере, в какой Аннетт стремилась не отставать от времени, Кристиан в свои тринадцать лет был старомоден. Он был одержим спортом и идеей мужественности. Наверное, думала Барбара, жизнь среди женщин заставила его более настойчиво доказывать, что он рожден мужчиной. Когда Барбара сказала, что у него будет новый отец, Кристиан взвился.
– Одного мужчины в семье вполне достаточно, – сказал он. – К тому же у меня уже есть папа. Другой мне не нужен.
Его ярость поразила Барбару, но потом она поняла, что он, наверное, всего лишь боится соперничества.
– А ты не думаешь, что было бы хорошо, если бы рядом находился мужчина, с которым ты можешь поговорить? Ведь он будет на твоей стороне, – подчеркнула она. Кристиан обдумал ее слова.