Я встал и пошел в туалет. Муз отправилась за мной. Салфеток там не оказалось, и я захватил рулон туалетной бумаги, потому что понял: она вот-вот расплачется. Я вернулся и положил ей руки на плечи, приготовившись ее утешать. Но она оттолкнула меня и отвернулась. Она не заплакала и вовсе не хотела, чтобы я ее утешал.
— Бонни, — обратился я к ее спине, — в Обществе Анонимных Алкоголиков кроме всего прочего мы составляли список всех тех, кому причинили зло. А потом нужно было захотеть, чтобы они тебя простили. Я знаю, что причинил тебе зло. Я не собираюсь просить у тебя прощения…
— Гидеон сказал, что ты ничего не вспомнил.
— Тогда не вспомнил. Но позже, когда он ушел… я кое-что припомнил. Я понимаю, что никогда не смогу точно вспомнить, что между нами произошло, о чем мы говорили. Но позволь мне просто сказать тебе, что мне, правда, очень жаль…
Она обернулась и посмотрела мне прямо в глаза. Я не выдержал и отвернулся.
— Никаких прощений, ладно? Мне не нужно повышать самооценку. Да, ты причинил мне зло. Но ведь это я позволила тебе так поступить. Я разыграла перед тобой эффектный эротический спектакль и захотела, чтоб при этом еще скрипочки пиликали. Так что, это моя вина.
— Ты прекрасно знаешь, что спектаклем там и не пахло.
— Я знаю только одно: это уже в прошлом.
Она села на кровать, свесив одну ногу на пол и положив руки на колени. Какая-то мормонская поза, не свойственная Бонни. В воздухе повисло долгое молчание. Его прервал крик чайки, спешащей к морю. Наконец, Бонни сказала:
— Извини меня за истерику.
— Ничего страшного.
— Я не хочу быть тебе в тягость. Я просто не сдержалась. Я устала, не выспалась. С тех пор, как убили Сая — а не с того дня, когда ты явился ко мне побеседовать. Я боюсь. Эти дни я просыпалась, солнце светило в окно, я зевала и потягивалась, и вдруг меня охватывал ужас. Как будто я живу посреди ночного кошмара, и даже солнечный свет не освещает моей жизни. Да еще ты. Я все еще тебя боюсь. Мне очень тяжело находиться здесь, в твоем доме.
— Я понимаю и просто хотел сказать тебе, как мне жаль…
— Давай не будем об этом.
— Но позволь мне…
— Пожалуйста, не надо.
Уже темнело. Я вспомнил, что мне нужно позвонить Линн. Я вошел в кухню, но вместо того, чтобы позвонить, положил в одну миску собачий корм, а в другую налил немного воды. Потом вытащил из духовки цыплят и отнес их в комнату Бонни — на тарелках, с вилками и салфетками. Я думал, она скажет: нет, благодарю, я слишком расстроена, чтобы есть, но когда я вернулся с бутылками кока-колы, она уже обсасывала косточки и картошки с кукурузой на ее тарелке осталось совсем немного.