— Он умер мгновенно? — спросила она с надеждой.
— Вскрытие покажет, — ответил я.
Вслед за этой фразой Муз тяжело и безнадежно вздохнул и улегся у моих ног. Вернее, прямо на ноги.
— В голову приходят какие-то банальности, но надеюсь, он не мучился?
— Я тоже надеюсь.
— Ну что ж, — сказала она, — не думаю, что вы объезжаете окрестности всего лишь в поисках чашечки кофе.
— Отнюдь нет.
Неожиданно я вспомнил: я точно где-то ее видел. Скорее всего на почте, когда она забирала корреспонденцию.
— У вас, наверное, есть ко мне вопросы? — осведомилась она.
— Есть.
Но я опять ни о чем ее не спросил. Я усиленно притворялся, что обдумываю вопрос, рассматривая этот дурацкий кувшин-корову. На самом деле я был занят тем, что оценивал тело Бонни, раздумывая, стоит ли доброго слова то, что у нее под футболкой-размахайкой. Поймав себя на этом, я, понятное дело, устыдился, потому что однажды уже решил покончить с мыслями о сексе в рабочее время. Когда-то это мне помогало, хотя убийство в общем-то не располагает к подобному легкомыслию. Но желание узнать, что же Бонни скрывает там, под футболкой, вышибло меня из колеи. В кино такие женщины бывают добродушными подругами главных героев, сорванцами с мальчишескими ухватками и сердцем из чистого золота. Но вот какая штука: будучи абсолютно не привлекательной, она меня чем-то притягивала. Хорош же я был, теша себя надеждой, что она потянется за чем-нибудь на верхнюю полку. Тогда ей придется поднять руки, футболка задерется немного, и у меня появится шанс увидеть ее задницу. Я почувствовал себя разнаипоследним паршивцем. Ведь после вступления в общество Анонимных Алкоголиков и особенно после встречи с Линн я завязал с этими паскудными шалостями, раз и навсегда запретив себе инстинктивно концентрироваться на любой особе женского пола.
— Расскажите о вашей жизни с Саем Спенсером, — быстро проговорил я. — Сколько лет вы были женаты?
— Три года, с семьдесят девятого по восемьдесят второй. — Она налила кипяток через кофейный фильтр. — Вы не будете записывать?
— Надеюсь, смогу запомнить и так. — Я попросту забыл достать блокнот. Он вдруг словно свинцом налился в моем кармане. — Развод по обоюдному желанию?
— А если нет, вы решите, что я спустя семь лет вознамерилась его пристрелить?
— Я все допускаю.
— Ну тогда имейте в виду: я в него не стреляла. — Она вела себя достойно, сдержанно, искренне. И если ее речь выдавала в ней уроженку Нью-Йорка, то все остальное свидетельствовало о том, что она выросла в пригороде далеко от Нью-Йорка.
— Ладно. Ответьте-ка мне на такой вопрос: как вы разводились?