Крис, как выяснилось, сидел наклонившись вперед, его голова торчала посередине между Бенни и Сашей. А может, он уже давно так сидел, просто Бенни не видел.
— Пап, — сказал он, — по-моему, тебе надо принять твое лекарство.
— Хорошая мысль. — Бенни похлопал себя по карманам, но его красной шкатулки нигде не было.
— Держи, — сказала Саша. — Ты уронил, когда рванул из студии наверх.
В последнее время это случалось все чаще: Саша постоянно собирала за ним какие-то вещи, которые он то ронял, то клал не туда, — иногда он даже не успевал заметить пропажу. От этого его зависимость от нее, и так почти магическая, еще усиливалась.
— Спасибо, Саш, — сказал он.
Золото, как всегда в первую секунду, ослепило его своим блеском. Оно не тускнеет, вот в чем штука. И через пять лет золотые хлопья будут сиять точно так же, как сейчас.
— Что, предлагаешь положить прямо на язык? — спросил он сына.
— Ага. Только чур я тоже!
Бенни обернулся к Саше.
— А ты? Попробуешь моего лекарства?
— Запросто, — сказала Саша. — А от чего оно?
— От всяких проблем, — ответил Бенни. — В общем, от головной боли. Хотя у тебя ее вроде не бывает.
— Никогда, — с улыбкой подтвердила Саша.
Каждый взял по щепотке золотых хлопьев — на язык. Бенни старался не подсчитывать, сколько это будет в долларах, а сосредоточился на вкусовых ощущениях: правда металлический привкус или просто чудится, потому что Крис так сказал? Или кофе? Или это во рту послевкусие от последней чашки? Он языком скатал золото в шарик и стал высасывать сок — кисловатый. Или горький? Или сладкий? Секунду Бенни казалось, что скорее первое, потом второе, потом третье, но в конце ощущение уже было как от обычного камешка. Или даже от комочка земли. А потом комочек растаял.
— Пап, мне пора, — сказал Крис.
Бенни вышел, открыл заднюю дверцу, на прощание крепко прижал сына к себе. Крис, как всегда, стоял в отцовских объятиях не шелохнувшись: то ли упивался, то ли ждал, когда кончится, — не поймешь.
Отстранившись, Бенни оглядел сына. Малыш, которого они со Стефани когда-то обцеловывали и терлись о него носами, — и это колючее непонятное существо? Не укладывалось в голове. Бенни подмывало сказать «Не говори матери про лекарство» — как-нибудь закрепить связь с сыном, пока он еще здесь. Но он сдержался, сначала задал себе вопрос, как учил доктор Бит: а разве похоже, что Крис тут же выложит Стефани про золото и про все-все? Нет, не похоже. Значит, опять тяга к объединяющему предательству. И Бенни промолчал.
Он вернулся за руль, но не включал зажигание, смотрел, как его сын идет к бывшему дому. Лужайка полого уходила вверх. Трава флуоресцировала. Крис горбился под тяжестью школьного рюкзака — черт, кирпичи там у него, что ли? Не всякий фотограф-профи столько таскает! Ближе к дому Крис стал понемногу расплываться — а может, это в глазах у Бенни что-то расплывалось. Смотреть, как сын удаляется к крыльцу, каждый раз было мучительно. Бенни боялся, что Саша сейчас что-нибудь скажет — «Отличный парень» или «Неплохо покатались» — и ему придется оборачиваться к ней и что-то отвечать. Но Саша все же кое-что понимала; точнее, Саша все понимала. Она сидела рядом с Бенни и молча смотрела, как Крис взбирается по ярко-зеленому склону к белому крыльцу, толкает дверь и не оглядываясь входит в дом.