А что, если бы (Авторов) - страница 15

. В наш век сосуществования многих культур будет не лишним отметить, что древняя Греция являлась средиземноморской страной лишь по природным условиям, тогда как духовные ценности ее жителей совершенно не совпадали с таковыми их соседей.

Гегель помнил о том, что, возможно, забыли мы: случись Греции стать западной провинцией Персидской державы — и земли свободных граждан перешли бы со временем во владение Царя Царей[18] общественные строения на агоре превратились бы в лавки восточного базара, а гоплиты, наряду с «бессмертными» Ксеркса[19] составили бы ударные отряды персидского войска. Вместо эллинской науки и философии, культивировавших дух рационализма и свободного познания, под крылом персидской чиновничьей и жреческой бюрократий расцвели бы разве что суеверия вроде астрологии или ворожбы. Персидские цари свели бы роль выборных органов самоуправления к облегчению задачи выколачивания из народа податей, историю — к восхвалению деяний Царя Царей, а все должности стали бы раздаваться по прихоти сатрапа, считавшегося разве что с советами магов.

Впоследствии афиняне приговорили своего стратега Фемистокла к штрафу и изгнанию[20], но представьте себе, чтобы кто-то из подданных персидской державы высказал хотя бы намек на нечто подобное в отношении Ксеркса.

 Участь его, надо полагать, оказалась бы горше судьбы Пифия Лидийца. Его разрубили надвое, бросив обрубки тела по обе стороны дороги, по которой маршировало царское войско всего лишь за то, что этот человек дерзнул попросить Ксеркса освободить от военной службы одного из пятерых его сыновей. Несмотря на утверждения некоторых историков, города, подвластные Персии, ни в коей мере не являлись городами-государствами.[21] Не сумей Фемистокл и его моряки справиться со своей задачей, мы, возможно, жили бы сейчас в обществе, где нет места свободе слова, где писателю может угрожать смерть, где женщина угнетена и вынуждена скрывать лицо под паранджой, власть неподотчетна народу, университеты являются не более, чем центрами религиозного фанатизма, а контроль над мыслями проникает в наши жилища.

Примерно тысяча возникших приблизительно в VIII веке до н.э. греческих полисов с самого начала развивались в бесспорно парадоксальных условиях: их успех определялся факторами, грозившими им гибелью, их сила и слабость питались из одного источника. Изолированное положение Греции, ее несхожесть с иными средиземноморскими землями, крайняя степень децентрализации, когда роль государства исполняли крохотные общины, — все это способствовало созданию слоя свободных собственников, опоры гражданского общества. Однако в силу тех же причин Греция отвергала принципы федерализма и даже общей организации обороны. Любые идеи, содержавшие хотя бы намек на централизацию власти, вступали в противоречие с почти фанатической приверженностью эллинов принципам индивидуализма и политической свободы. В древней Греции предложение создать что-либо вроде нынешней Организации Объединенных Наций едва ли могло бы рассчитывать на поддержку, ибо независимым землевладельцам сама мысль об уплате федеральных налогов показалась бы кощунственной. Самых ярых из нынешних приверженцев суверенизации и сепаратизма эллины той поры обвинили бы в робости и непоследовательности. Исходя из представлений греков о региональном суверенитете, истинным эллином вправе назваться Джон Кэлхаун