, а не Авраам Линкольн и не Вудро Вильсон.
Вышло так, что, несмотря на разобщенность и изоляцию, экономическая предприимчивость, политическая гибкость и воинская отвага позволили грекам к VI веку до н.э. колонизовать прибрежные районы Малой Азии, Причерноморье, южную Италию, Сицилию и часть Северной Африки. Около миллиона греков расселились за пределами исторической родины, и всюду, где они появлялись, возникали свободные полисы. Поразительно, что экспансия такого размаха никоим образом не организовывалась и не направлялась из единого центра. Эллинский мир представлял собой около тысячи совершенно самостоятельных городов-государств, не объединенных, по словам Геродота, ничем, кроме языка, религии и приверженности общим ценностям.
Греческая колонизация не осталась незамеченной соседями: несравненно более централизованными деспотиями Азии и теократиями Северной Африки. По правде сказать, к началу V века персы, египтяне, финикийцы и карфагеняне были сыты по горло назойливыми и вездесущими греческими моряками, торговцами, наемниками и колонистами. Представляется естественным, что обладавший несравненно большими материальными и людскими ресурсами Восток должен был попытаться пресечь распространение этой на удивление жизнеспособной и совершенно чуждой большинству средиземноморских народов культуры.
Исторический вызов был принят, но после того, как в течение первых двух десятилетий V века цари Дарий и его сын Ксеркс потерпели поражение, вопроса о примате западной парадигмы в древнем мире более не возникало.
После Саламина греки — будь то афиняне в Египте, собранные со всего эллинского мира наемники в Персии или головорезы Александра Македонского[23] — сражались в Азии и Северной Африке ради завоеваний или добычи, но им уже не приходилось встречать врага на родной земле, отстаивая ее независимость. После неудачи Ксеркса ни одна восточная держава ни осмеливалась посягать на эллинские владения, которые, напротив, продолжали расширяться. В завоеванных землях греки переустраивали все на свое манер: местную культуру вытесняла эллинистическая, а новые колонии снабжали Элладу рабами и деньгами. Саламин обозначил собой рубеж, за которым эллины лишь наступали, тогда как прочие народы лишь отступали как в материальном, так и в духовном смысле.
Историки посвятили множество трудов более позднему противостоянию Рима и Карфагена, однако, невзирая на кровопролитный характер трех Пунических войн (264 — 146 гг. до н.э.) и даже на ужасающее вторжение в Италию, явно отмеченного манией величия Ганнибала, конечный исход борьбы никогда не подвергался сомнению.