— Лето теперь, — произнес он ясно, и упал на подушки.
Хэкки подошла к Саре, обняла ее и прижала к своей груди.
— Его последнее лето, — сказала она, задыхаясь от слез.
— Вы должны уйти со мной, моя дорогая, вы должны уйти.
Целую неделю в большом доме царила необычная суета, которая всегда возникает после смерти одного из членов семьи. Приходили бесчисленные посетители, появились люди, приходившие по делам.
Роберт с возмужавшим, немного осунувшимся лицом принимал, стараясь разобраться в делах и справиться с той ответственностью, которая теперь лежала на нем.
Как и предвидел Лукан, Сара не выдержала потрясения и слегла. Лукан был поражен ее слабостью. Она не могла переутомиться, ухаживая за больным, и его смерть не должна была потрясти ее своей неожиданностью. Несмотря на это, она заболела.
Целыми днями Сара лежала неподвижно с горящими глазами и бледным лицом. Пульс ее был неровный. Только теперь на ней отозвались последние месяцы нервного напряжения и сказались последствия безобразной сцены с Домиником Гизом.
В первые дни после смерти Клода Сара была неестественно спокойна, словно забыв обо всем остальном. Затем воспоминания проснулись в ее душе и терзали ее, как ранящие острые шипы. Она поняла, что отчасти старик был прав в своих обвинениях. И Чарльз, и Юлиан любили ее и она из тщеславия поощряла их ухаживания. Теперь она стыдилась, что поступала таким образом. Она с тоской думала о Клоде и снова видела перед собой его сияющие глаза, слышала его слова, сорвавшиеся перед смертью с его уст, молчавших так долго.
Воспоминания о Клоде мучили ее.
Она видела только Роберта, доктора Лукана и Хэкки. Роберт испытывал тревогу при виде Сары, похудевшей и сильно изменившейся. Все было так ужасно: смерть бедного Клода, хлопоты и суета в связи с похоронами и утверждением завещания, болезнь Сюзетты…
— Возьми себя в руки, дорогая девочка, — говорил он ей печально и серьезно. — Ты себе не можешь представить, как мне тяжело одному. Смерть Клода, отсутствие сиделок и врачей, тишина и пустота в доме — все это так необычно, так ужасно. Теперь ты заболела, Сюзетта…
Затем он продолжал:
— Бедный Клод, какой он был добрый и благородный. Мне кажется совершенно невероятным, что Клод умер, веселый, жизнерадостный и честный Клод, тот Клод, каким он был до болезни. Ты знаешь, он никого не забыл в своем завещании, даже Дюкро — старого кучера. Между прочим, я забыл сказать тебе, что Франсуа просит разрешение привести сюда собаку. Она ничего не ест и Франсуа очень опечален этим.
— Да, пусть он приведет ее, Роберт.