Он провожал взглядом молодую Марианну Барду до тех пор, пока ее тело не погрузили в грузовик, чтобы отвезти в морг. Потом отдал несколько приказов, рассеянно выслушал отчет коллег, прибывших с улицы Тампль. Девушка не выходила вечером из дому, она попросту не вернулась с работы. Адамберг отправил двоих лейтенантов расспросить владельца магазина, где она работала, хотя не надеялся, что это что-то даст, а сам отправился пешком в уголовный розыск. Он шел больше часа, потом свернул к Монпарнасу. Если бы только вспомнить, когда он запутался!
Он поднялся по улице Гэте и вошел в «Викинг». Заказал бутерброд и сел за столик с видом на площадь. Обычно за этот столик никто не садился, потому что над ним нависал муляж носовой части драккара,[4] подвешенный к стене, только человек маленького роста не боялся стукнуться об него головой. Адамберг успел уже на четверть расправиться с бутербродом, когда Бертен встал и неожиданно ударил по медной пластине, висящей над баром. Раздался оглушительный гром, ошеломленный комиссар увидел, как с площади шумно взлетели голуби, и в ту же минуту в ресторан потянулся народ, в толпе он заметил Ле Герна и махнул ему в знак приветствия. Не спрашивая разрешения, Вестник уселся напротив.
— Чего нос повесили, комиссар? — осведомился Жосс.
— Есть от чего, Ле Герн, а что, очень заметно?
— Ага. Сбились с курса?
— Лучше и не скажешь.
— Со мной трижды такое бывало, плутали в тумане, как слепые котята, попадали из огня да в полымя. Два раза приборы забарахлили, а на третий я сам ошибся с секстантом после бессонной ночи. Устал как черт, вот и ошибся. А это непростительная промашка.
Адамберг выпрямился. Жосс увидел, как в его глазах зажегся огонь, тот самый, который он видел в первый раз у него в кабинете.
— Повторите то, что вы сказали, Ле Герн. Слово в слово.
— Про секстант?
— Да.
— Ну, я имел в виду секстант, если с ним ошибешься, это огромная промашка, и прощать такое нельзя.
Адамберг замер и уставился в какую-то точку на столе, напряженно размышляя и вытянув вперед руку, словно призывая Жосса к молчанию. Тот не отважился заговорить и смотрел на бутерброд, который Адамберг сжимал в руке.
— Теперь я вспомнил, Ле Герн, — сказал Адамберг, поднимая голову. — Я вспомнил, когда запутался и упустил его.
— Кого?
— Сеятеля чумы. Я упустил его, потому что заблудился. Но теперь я знаю, когда именно это произошло.
— А это важно?
— Так же важно, как если бы вы могли исправить ошибку с секстантом и вернуться на то место, где сбились с пути.
— Тогда это и правда важно, — согласился Жосс.