— Плохи дела, Адриан, — выдохнула она, отставляя бутылку.
— Адамберг?
— Да. Плохо мы начали.
Камилла допила пиво. Данглару это было знакомо. Когда плачешь, нужно пополнить запас растраченной жидкости. Он нагнулся в кресле, достал вторую бутылку из початой упаковки, стоявшей на полу, поставил на гладкий низенький столик и подвинул ее Камилле, как в начале игры с надеждой двигают вперед пешку.
— Знаешь, Адриан, на свете бывают разные поля, — заговорила Камилла, вытягивая вперед руку. — Свое поле возделываешь, а на другие ходишь гулять. Там можно встретить много всякого-разного — люцерну, рапс, лен, пшеницу, а есть еще поля под паром и заросшие крапивой. Я не подхожу к крапиве, Адриан, я ее не рву. Это не мое, понимаешь, как и все остальное.
Камилла опустила руку и улыбнулась.
— Но вдруг ты ошибся, ступил не туда и обжегся, сам того не желая.
— Больно?
— Ничего, пройдет.
Она взяла вторую бутылку и немного отпила, но уже не так жадно. Данглар наблюдал за ней. Камилла была очень похожа на свою мать, королеву Матильду, у нее был такой же прямоугольный подбородок, тонкая шея, чуть изогнутый нос. Но у Камиллы была очень светлая кожа и все еще детские губы, ее улыбка была совсем не похожа на широкую покоряющую улыбку Матильды. Они немного помолчали, Камилла осушила вторую бутылку.
— Ты любишь его? — спросил Данглар.
Камилла уперлась локтями в колени, не отрывая глаз от маленькой зеленой бутылки на низеньком столике.
— Это слишком опасно, — тихо ответила она, покачав головой.
— Знаешь, Камилла, перед тем, как создать Адамберга, у Бога была очень тяжелая ночь.
— Нет, — Камилла подняла на него глаза, — я этого не знала.
— Так вот. Бог не только плохо спал, но у него и материал закончился. И Он легкомысленно решил обратиться к своему Коллеге, чтобы одолжить кое-каких заготовок.
— Ты имеешь в виду… к Коллеге из преисподней?
— Вот именно. Тот обрадовался нежданной удаче и поспешил снабдить Бога своим сырьем. И тогда Бог, отупев после бессонной ночи, неосмотрительно смешал все воедино. Из этой глины Он и слепил Адамберга. Это был поистине необычный день.
— Я этого не знала.
— Об этом пишут во многих хороших книгах, — улыбнулся Данглар.
— Ну и что Бог дал Жану-Батисту?
— Он подарил ему интуицию, мягкость, красоту и гибкость.
— А что дал дьявол?
— Равнодушие, мягкость, красоту и гибкость.
— Черт!
— Вот именно. Но мы никогда не узнаем, в каких пропорциях в нем все это намешано. Бог легкомысленно все перемешал. И по сей день это остается одной из главных тайн теологии.
— Я не собираюсь в этом копаться, Адриан.