— Пятеро? Я думал, вас было семь.
— Я ее не трогал.
— А шестой? Он тоже ничего не сделал?
— Это была девчонка. Она. — Рубо указал на фотографию Марианны Барду. — Она жила с одним из тех мужиков. Мы не хотели баб впутывать, но она сама увязалась.
— Что она делала?
— Это она поливала бензином. Хохотала как сумасшедшая.
— Чудное зрелище.
— Да, — отозвался Рубо.
— И что потом?
— Потом парень весь в блевотине позвонил, мы выкинули их на улицу голыми вместе со шмотками, а сами пошли в кабак.
— Приятный вечер, — кивнул Адамберг. — Такое стоит отметить.
— Меня это отрезвило, клянусь. Больше я этим не занимался и тех парней больше не видел. Получил бабки по почте, как договорились, и больше не слышал об этом.
— До этой недели.
— Да.
— Когда ты узнал жертв.
— Только этого, этого и женщину. — Рубо указал на фотографии Виара, Клерка и Барду. — Я видел их только один вечер.
— Ты сразу понял?
— Только после смерти женщины. Я ее узнал, потому что у нее на лице было полно родинок. Тогда я посмотрел на другие фотки, и до меня дошло.
— Что он вернулся.
— Да.
— Знаешь, почему он так долго ждал?
— Нет, не знаю.
— Потому что потом он пять лет был в тюрьме. Его подружка, которая из-за вас тронулась умом, через месяц выбросилась из окна. Это тоже на твоей совести, Рубо, если тебе мало.
Адамберг встал, широко распахнул окно, чтобы вдохнуть воздуха и выгнать из комнаты запах пота и ужаса. На секунду он замер, наклонившись над балюстрадой, и поглядел на шагающих внизу людей, которые не слышали эту историю. Было четверть восьмого. Сеятель еще спал.
— Почему ты испугался, если его поймали? — спросил Адамберг, повернувшись.
— Потому что это не он, — выдохнул Рубо. — Тут вы попали пальцем в небо. Тот парень, над которым мы издевались, был дохляк, его щелчком можно было опрокинуть, мозгляк, рохля, книжный червь, ему и щепки не поднять. А тот, кого по телику показали, — силач, здоровяк, это совсем другой, точно вам говорю.
— Ты уверен?
— На все сто. Тот был хилый, я хорошо помню. Он на свободе и ищет меня. Теперь я вам все рассказал и требую от вас защиты. Но клянусь, я ничего не сделал, я на шух…
— На шухере стоял, я слышал, не трудись. А ты не думаешь, что человек может измениться за пять лет тюрьмы? Особенно если он вбил себе в голову отомстить вам? Ты не думаешь, что мускулы, в отличие от мозгов, можно накачать? И что, если ты так и остался дураком, он смог изменить себя по собственной воле?
— Зачем?
— Чтобы смыть позор, чтобы жить и судить вас.
Адамберг подошел к шкафу, достал из него прозрачный пакет с большим конвертом цвета слоновой кости внутри и легонько потряс им перед носом Рубо: