— Я вот думал, храните вы их или нет.
Жосс собрал хлебом соус с тарелки, проглотил его и скрестил руки на груди.
— А если и так? — сказал он.
— Я хотел бы их прочесть. Если хотите, — добавил Декамбре, глядя на упрямую физиономию бретонца, — я могу их у вас купить. Все, что у вас есть, и все, которые еще будут.
— Так, значит, это не вы?
— Не я?
— Не вы мне их в урну подбрасываете? Я все думал об этом. Это на вас похоже, эти старинные истории, в которых ничего не поймешь. Но если вы хотите их купить, значит, писали их не вы. Это ясно.
— Сколько вы хотите?
— У меня они не все. Только пять последних.
— Сколько?
— Прочитанное объявление, — сказал Жосс, показывая свою тарелку, — как обглоданная баранья кость: оно ничего не стоит. Я не продаю. Мы, Ле Герны, может, и чурбаны неотесанные, но мы не разбойники.
Жосс заговорщически подмигнул.
— Тогда как? — спросил Декамбре.
Жосс помедлил. Разве можно выторговать комнату в обмен на пять каких-то бумажек?
— Я слышал, у вас комната освободилась, — пробормотал он.
Лицо Декамбре посуровело.
— У меня уже есть желающие, — ответил он очень тихо. — Я не могу отказать им ради вас.
— Ладно, — сказал Жосс. — Можете не утруждаться. Эрве Декамбре не хочет, чтобы какой-то мужлан топтал его ковры. Чего бы не сказать напрямик? К вам ведь без рекомендательного письма не сунься, это только Лизбете можно. Рекомендаций мне никто не даст, так что ход к вам мне заказан.
Жосс допил вино и грохнул стаканом об стол. Он внезапно успокоился и пожал плечами. Ле Герны и не таких видали.
— Ладно уж, — сказал он, снова наполнив стакан. — Оставайтесь со своей комнатой. Я ведь не без понятия. Мы разного поля ягоды, чего там говорить. Можете забрать свои бумажки, если вам плохо спится. Зайдите вечером к Дамасу перед шестичасовым сеансом.
В назначенный час Декамбре появился в «Ролл-Райдере». Дамас помогал какому-то подростку отрегулировать роликовые коньки, а его сестра, стоявшая за кассой, знаком попросила Декамбре подойти.
— Господин Декамбре, — тихо сказала она, — не могли бы вы сказать ему, чтобы он надел свитер. Он простудится, у него такие бронхи слабые. Я знаю, вы на него можете повлиять, понятное дело.
— Я уже говорил ему, Мари-Бель. До него долго доходит.
— Я знаю. — Девушка прикусила губку. — Но может, вы еще попробуете?
— Поговорю с ним при первой же возможности, обещаю. Моряк здесь?
— Он в подсобке. — Мари-Бель показала дверь.
Декамбре нагнулся, проходя под колесами висящих велосипедов, пробрался между рядами скейтов и вошел в мастерскую, где от пола до потолка были навалены груды всевозможных роликовых коньков. В уголке скромно разместился Жосс со своей урной.