Меня раздели до пояса, уложили на необычную кушетку, которая, словно живая, тут же оплела меня паутиной каких-то датчиков и антенн, и я плавно въехал в трубу аппарата. Спустя нисколько секунд я вдруг почувствовал укол в шею и непроизвольно ойкнул.
— Спокойно, Дмитрий Алексеевич, — донесся до меня голос профессора, — я ввел вам адаптоген. Сейчас у вас появится легкое головокружение, а затем — чувство полета…
Действительно, тут же закружилась голова и меня закачало, будто при спуске с парашютом. Я закрыл глаза, стало легче.
— Обратный отсчет, — раздался, казалось, в далекой вышине тенорок Зухеля. — Десять, девять, восемь, семь…
В голове вдруг вспыхнул праздничный фейерверк, калейдоскоп красок, танец света.
— Внимание! Дмитрий Алексеевич, откройте глаза!
Я размежил тяжелые, как ото сна, веки и с удивлением огляделся. Кушетка была выдвинута из трубы, датчики и антенны исчезли. Профессор стоял рядом и считал мне пульс с секундомером, как тренер после забега. Мне вдруг стало смешно, и я расхохотался. Зухель внимательно посмотрел на меня и почесал кончик длинного носа.
— Как самочувствие?
— Отлично! — я с трудом подавил смех. — Могу я встать?
— Да, конечно.
— А что, эксперимент не удался?
— Не знаю. Это станет ясно где-то в течение часа. Или раньше.
— Сколько же я спал в вашей машине?
— Пять минут… — У профессора запищал в кармане халата уоки-токи. — Извините, — он отошел в сторону, доставая рацию. — Я слушаю… Да, он здесь… нормально… сейчас придем. Наш уважаемый волхв вновь в строю и желает видеть вас, — улыбнулся Зухель.
* * *
Белогор встретил нас с улыбкой:
— Спасибо, Иннокентий Абрамович, выручили! В который раз…
— Вы бы лучше так не рисковали, Станислав Валерьевич. Когда-нибудь я могу и не успеть, — по-отечески погрозил ему пальцем Зухель.
— А в чем дело-то? — спросил я, заинтригованный.
— Дело в том, что использование такого дара, как психокинез, требует очень большого расхода жизненной энергии. И для того, чтобы не умереть от истощения, эспер должен провести предварительную накачку через каналы Кундалини дополнительного потенциала. А наш уважаемый волхв обожает экспромты! Ну и получает откат по полной программе.
— У меня не было времени на подготовку, профессор, — развел руками Белогор. — Ладно, не журите, постараюсь впредь не подставляться. Зато я вижу, вы времени зря не теряли?
— В каком смысле? — поднял смоляную бровь Зухель.
— Ну, ведь вы же провели, так сказать, серьезную идеологическую обработку нашего гостя, — кивнул на меня волхв.
— Да нет, я просто рассказал Дмитрию Алексеевичу о наших достижениях. В познавательных целях, разумеется.