Все трое остановились у резервуара, в котором находились несколько свежих образцов из Аушвица.
— Прекрасно, прекрасно…
— Эти прибыли вчера. Поляки. Есть несколько достойных экземпляров, — сказал Клаус.
Хирт, у которого каждая минута была на вес золота, еле скрывал раздражение, Клаус был сама угодливость, а Зиверс важничал и совал свой нос во все щели. По нему вообще трудно было сказать, доволен он результатами проверки или нет.
Август Хирт понимал, что Вольфрам приехал сюда уж точно не ради инспекции, тем более что месяц назад институт посетил рейхсфюрер Гиммлер и остался «вполне доволен» работой отдела.
Зиверс остановился возле витрины с останками, принадлежавшими когда-то довольно рослому представителю Тибета. Заметив, что экспонат вызвал у Зиверса неподдельный интерес, Рольф раскрыл журнал и показал запись Вольфраму.
— Доставлен две недели назад, господин оберфюрер. Рост — метр девяносто, объём черепа — тысяча четыреста пятьдесят кубических сантиметров. Череп высокий с округлым сводом. Кроманьонец, судя по всему. Возраст — около тринадцати с половиной — четырнадцати тысяч лет.
Зиверс повернулся в сторону Августа Хирта.
— Ваш вклад в науку рейха трудно переоценить, герр доктор. Меня всегда поражала ваша предельная точность и скрупулёзность. Думаю, что, несмотря на временные трудности, я буду настаивать перед руководством о продолжении вашей работы в этой области. Потомки нам не простят, если мы…
Август Хирт устало и обречённо смотрел на плавающие в формальдегиде трупы. Излишний пафос угнетал его не меньше, чем перспектива продолжать трудиться «в этой области».
— Это редкий случай, герр Вольф. Основная наша работа — ежедневная рутина, — Хирт кивнул в сторону ёмкостей, — поляки, евреи… Теперь русские.
Руководитель отдела «Н» понимал: Зиверс будет изводить его, пока не получит то, за чем приехал. И чем быстрее он это получит, тем скорее Хирт сможет подняться в лабораторию и продолжить работу.
— Может быть, мы перейдём в кабинет, оберфюрер?
— Да, конечно.
Клаус остался внизу, размышляя о том, что доктору Хирту сегодня все-таки придётся рассказать оберфюреру о своих разработках в области лечения рака. И если Хирт убедит Зиверса в перспективности своей работы, тогда Август и с ним будет более откровенен. Возможно, он переведёт Клауса из провонявшего формалином подвала в лабораторию. И станет менее ревностно относиться к своим записям.
* * *
Фон Зиверс расположился в единственном кожаном кресле, которое Август оставил в своём кабинете для приёма важных гостей. Хирт сел за стол, смахнул со столешницы воображаемую пыль и выжидательно посмотрел на Вольфрама, предчувствуя продолжение тирады о «важном для Германии проекте». Но тот сразу перешёл к делу.