Томас воспринял это как разрешение продолжать.
— Я хочу, чтобы ты сказала Жану-Полю: Камни Юпитера у меня.
— У тебя?
— Скажи ему, что Там взяла их перед тем, как уехать из Франции в Сайгон. Она не знала их ценности, они ей были дороги как память. — Томас вошел в прямоугольник света, лившегося из дома, но от этого стал казаться еще старше, бледнее, измученней. — Скажи Жану-Полю, что Там перед смертью передала их мне на сохранение.
Абигейл не могла пошевелиться. Сердце ее пустилось в галоп, глаза не могли сосредоточиться, но она не хотела доставлять удовольствие Томасу Блэкберну тем, что упадет замертво у его ног. Она сказала:
— Я не понимаю…
— Я не хочу, чтобы ты взяла контроль над ситуацией, Абигейл. Если ты направишь Жана-Поля ко мне, то обещаю: я сделаю все, что в моих силах, чтобы заставить его забыть о мщении и справедливости и оставить тебя в покое.
— Почему я должна тебе верить?
Он некоторое время внимательно смотрел на нее.
— Когда-нибудь я нарушал свое слово?
Она не ответила, не желая признавать его исключительную честность, но зная, что та безупречна. Томас всегда был фанатично предан «своему слову».
— Абигейл…
Не собирается ли он упрашивать ее? Она улыбнулась при этой мысли. Но Томас замолчал и отступил в тень.
— Хорошо, — сказала она, — я по крайней мере подумаю над твоим предложением. Дам тебе знать.
— Как пожелаешь, — сказал он.
— И брось свой назидательный тон. Мне меньше всех хотелось, чтобы все так вышло…
— Почему же, Абигейл? — саркастически спросил Томас, глядя словно сквозь нее. — Ведь это весьма острое ощущение.
— Иди к черту, проклятый гордец!
Он подарил ей едва заметную загадочную улыбку, самое малое, что он мог ей дать. Выйдя на ночную улицу, глотнув свежего воздуха, глядя на дома, в которых бурлила жизнь, Томас думал, что вот за этими окнами люди смеются и любят друг друга. Это была отрадная мысль. Час назад он передумал допивать бутылку черничного вина и вместо этого отправился на Маунт-Вернон-стрит — во второй раз за последние двадцать шесть лет. Во второй раз за последние полсуток.
Ничего не изменилось с прошлого утра. По правде говоря, ничего не изменилось и с 1963 года.
Помня о своем больном сердце, он тем не менее спешил на Западную Кедровую что было сил.