Он выглядел искренне огорченным, и Игорь Степанович поспешил его утешить.
– Возможно, это личная инициатива агента, этого Молчанова, или как его там. Кто-кто, а уж исполнители-то сходят с катушек гораздо чаще генералов. Это у них, можно сказать, профессиональное заболевание, такую работу не каждая психика выдержит.
– Ты еще афганский синдром помяни, – проворчал Андрей Константинович. – Эта версия, подполковник, могла быть принята к рассмотрению дней десять назад, в самом начале. А теперь, после «Летучей мыши» и всего остального, грош ей цена. Откуда у сбесившегося ликвидатора такая полная, исчерпывающая информация по нашему расследованию?
– А откуда она у Потапчука?
Генерал тяжело вздохнул, с немым укором посмотрел на гипсовый бюстик Железного Феликса и сказал:
– Вот это нам и предстоит выяснить. За Потапчуком необходимо установить наблюдение. Вряд ли он лично вступит в контакт с кем-то из наших, при его уме и опыте работы такое просто невозможно, но чем черт ни шутит… Надо прошерстить весь приграничный район как с российской, так и с украинской стороны, перетряхнуть все пункты пропуска, выяснить все подробности убийства Бурсакова, какие только возможно. Но это вопросы не к тебе. Ты, Игорь Степанович, снова займешься кадрами. Постарайся выяснить, не пересекался ли кто-нибудь из наших людей с людьми Потапчука, нет ли между ними каких-нибудь связей – дружеских, родственных и так далее. Кто-то же стучит! И стучит, мать его, регулярно. Мне нужна информация, и как можно больше. На то, чтобы взять в разработку генерала ФСБ, необходима санкция руководства, а если я приду на доклад с пустыми руками, санкции нам не видать, как своих ушей.
– Отчего же, – взял на себя смелость пошутить подполковник, – санкция будет, и не одна. В основном репрессивного характера.
В кабинете неожиданно потемнело, как будто вездесущее, всевидящее и всеслышащее руководство уже приняло решение по обсуждаемому вопросу и начало применять только что упомянутые Федосеевым репрессивные санкции. Ворвавшийся в окно порыв ветра взметнул лежащие на столе бумаги и щедро припорошил их пеплом из генеральской пепельницы. Посмотрев в окно, они увидели тучу, которая, закрыв солнце, стремительно затягивала небо над Лубянкой. По карнизу неуверенно застучали первые капли; дождь, в самом начале реденький, безобидный, быстро усиливался, обещая в считанные минуты превратиться в настоящий ливень.
– Слава богу, дождались, – язвительно проворчал генерал. – А то я уж думал, что так и помру при ясной погоде. За работу, подполковник! Да, и закрой, пожалуйста, окно – дует. И брызги, будь они неладны…