* * *
Дождь лил, как из ведра, с тупым упорством, как будто там, наверху, кто-то затеял устроить второй Всемирный Потоп. Порывистый ветер раскачивал верхушки мокрых сосен, струи дождя хлестали лес миллионами сырых плетей, по низкому небу неслись, активно опорожняясь на ходу, гонимые ветром тучи.
Черный «БМВ» с московскими номерами и тонированными стеклами медленно, но уверенно пробирался в глубь лесной чащи по малоезжей, основательно заросшей дороге. Дождь барабанил по крыше, на капоте плясали, разбрасывая брызги, водяные фонтанчики, от горячего железа валил сырой пар. «Дворники» размеренно ходили взад-вперед, смахивая сбегающие по ветровому стеклу струи. Ливень хлестал борта, смывая пыль и грязь, к боковым стеклам прилипли сбитые ветром листья и мокрые прошлогодние хвоинки. Под ветровым стеклом раскачивался подвешенный к зеркалу заднего вида веселый чертенок в больших, не по размеру, солнцезащитных очках. Вид у него был довольный: сатанинское отродье явно радовала как скверная погода, так и клубящийся вокруг него, льнущий к влажному ветровому стеклу табачный дым.
Дорогой пользовались редко – можно сказать, почти не пользовались, – и именно это гарантировало шикарное, но не предназначенное для езды по пересеченной местности детище баварских инженеров от серьезных неприятностей. Колдобины, способные убить любую подвеску, и лужи, в которых, если сильно повезет, можно утопить автомобиль по самую крышу, образуются там, где ездят часто и помногу, разбивая колеи колесами груженых тракторов и лесовозов. Эту дорогу, пролегающую через самое сердце радиационного заповедника, сия печальная участь миновала. По всему, ей давным-давно полагалось бы зарасти, бесследно растворившись в гуще подлеска, но она продолжала существовать, доказывая тем самым правильность избранного водителем «БМВ» направления.
Впрочем, в правильности маршрута водитель и без того не сомневался. Ориентироваться на местности он умел превосходно, а тот, кто снабжал его информацией, за все это время ни разу не солгал и не ошибся.
В пальцах лежащей на баранке левой руки дымилась бог весть которая по счету за сегодняшний день сигарета, «Стечкин» – на сей раз, ввиду удаленности от населенных мест, без глушителя, – лежал наготове на соседнем сиденье. Ненужные по случаю ненастья очки-«хамелеоны», стекла которых из-за отсутствия солнечного света сейчас стали абсолютно прозрачными, висели на расстоянии вытянутой руки, зацепленные дужкой за правый солнцезащитный козырек. Из динамиков лилась негромкая музыка. Радио в этой глуши работало через пень-колоду, и водитель поставил диск. Звучал Мендельсон. Водителю нравилась классическая музыка, как нравились вообще все сложные, созданные не на скорую руку, любовно доведенные до совершенства вещи: мощные скоростные автомобили, надежное оружие, спиртное элитных сортов, красивые женщины и еще многое другое – например, тщательно спланированные, хорошо подготовленные и безупречно проведенные спецоперации наподобие той, в которой он участвовал в данный момент.