5) Рохо, назначается Хранителем на планету Деканат.
Приказ обсуждению не подлежит, и вступает в силу с момента оглашения».
Все застыли на месте, ошарашенные известием.
— Я не могу быть Хранителем, — отозвалась Онти, — я ещё маленькая.
— А что будет, если кто-то откажется? — спросила Маргина.
— В ином случае — дезинтеграция, — тихонько сообщил товарищ Тёмный, и добавил: — Я, надеюсь, все знают, что это такое?
Все замолчали, а потом принялись обсуждать, не обращая внимания на товарища Тёмного.
— А куда тогда денется Хаммипапа, если я назначена Хранителем на Глаурию? — удивлённо спросила Маргина.
— Я думаю, что это профессор Бартазар Блут, — ответил товарищ Тёмный, — который тут покуролесил.
Маргина открыла рот и присела на траву. Остальные продолжали обсуждать сообщение Тёмного, пытаясь соотнести свои назначения со своими намерениями.
— Ещё вопросы есть? — спросил товарищ Тёмный.
— Скажи, Тёмный, почему на Земле нет станции репликации? — задала неожиданный вопрос Маргина. — А то, знаешь, так неудобно туда добираться.
— Там слишком умный и озорной народ, — ответил товарищ Тёмный, — того и гляди, революцию в Кольце сделают.
Маргине показалась, что товарищ Тёмный знает об этом не понаслышке, а принимал в революциях на Земле самое непосредственное участие. Только, непонятно, в каком обличье: либо человека, либо лошади. «Может, он был лошадью товарища Будённого?» — предположила она, зная немного историю Земли и подумала: «Как бы он не услышал». Отогнав крамольные мысль, она спросила у Тёмного:
— Товарищ Тёмный, скажите мне, как мне вернуть свою дочь Элайни и где сейчас Сергей?
— На эти вопросы я ответить не могу, — ответила лошадь, — я вам, что — Большая Советская Энциклопедия.
«Всё-таки, услышал», — вздохнула Маргина и погрузилась в мысли о дочери и своём пропавшем зяте.
Репликация одиннадцатая. Сергей
Его больно ударило о какое-то большое странное металлическое кольцо, наполовину скрытое в земле. «Репликатор», — подсказала память, но тут что-то, громко ухнув сзади, снова бросило его на кольцо, вырубив сознание искристой россыпью звёзд.
Он, раскинув рук, плыл в небе, больно встряхиваясь на кочках. «Странно, — подумал он, — на небе кочек быть не должно», — а небо, удаляясь, сменилось грязным и тёмным лицом в зелёной шляпе, которое склонилось над ним.
— Серый…, Ерыгин…, ты меня слышишь? — хрипел, задыхаясь, далёкий голос. — Ты держись, Серёга, мы почти на месте.
— Чего молчишь, птица? — спросил по-русски у ворона, сидящего на камне, бородатый «дух», перезаряжая РПГ[24].
— Иди к русским, там тебе будет пища, — сказал он, поймав на мушку двух солдат, тащивших третьего, и уже положил палец на курок, но выстрела не увидел: его голова взорвалась изнутри, треснув, как спелый арбуз. Граната ушла мимо солдат, подняв столб пыли невдалеке и забросав их комками сухой земли. Ворон блеснул глазом и взлетел, растворяясь в воздухе.