Часы Мериме (Василенко) - страница 8
— Знаю сама, что это очень эгоистично — одной любоваться чудом человеческих рук. И давно уже подумываю, не пора ли сдать свои сокровища в наш краеведческий музей: ведь эти вещи привозили сюда из всех стран мира итальянцы и греки, наша бывшая таганрогская знать. Но все никак не решусь: жалко!.. — закончила она с такой трогательной непосредственностью, что я невольно ответил:
— Ну и держите их пока при себе, а там видно будет.
От этих слов тетушка сразу повеселела и уже бодрым голосом добавила:
— Да это что — игрушки, а вот где подлинные сокровища.
И кивнула в сторону книжного шкафа.
Меня давно разбирало любопытство, что за книги хранились под замком в этом шкафу красного дерева, и я спросил:
— А мне можно посмотреть?
— Посмотри, — сказала тетушка. — Тебе как филологу можно.
Я подошел к шкафу и принялся вынимать и рассматривать одну книгу за другой. Здесь я нашел старинный рыцарский роман в переплете с тиснением и бронзовыми застежками, изящный томик стихотворений Эвариста Парни, изданных в Париже полтораста лет назад, еще при Наполеоне, роман певца обездоленных Шарля Луи Филиппа «Шарль Бланшар»… Какое богатство для любителя французской литературы! Три полки редких книг на французском языке! Но это не все. На верхних полках стояли толстенные фолианты, переплетенные в кожу. Раскрыв один из них, я увидел на пожелтевших листах незнакомые буквы причудливых очертаний. Да ведь это арабский шрифт! А вот «Словарь к арабской хрестоматии и Корану», изданный в Казани в 1881 году; вот и полный англо-арабский словарь…
— Тетя, зачем это вам? — удивился я.
— Как зачем? Разве тебе мама не говорила, что я по-арабски и по-французски читаю так же, как ты по-русски? Это моя специальность. Я даже кое-что перевела из гениального слепца Абу-ль ала аль-Маарри. К сожалению, я не могла этим всерьез заняться. Иван Семенович, мой покойный муж, часто прихварывал, и я отдавала уходу за ним все свое время. А теперь… — она умолкла и некоторое время сидела не шевелясь, с полуприкрытыми глазами, будто прислушивалась к своим мыслям. — Да, теперь у меня одна мечта, одна цель в жизни… Но осуществить ее мне, как видно, не суждено…
Она задумалась. В ее темных глазах появилось такое выражение, будто она ничего перед собой не видела.
Невольно понижая голос до шепота, я спросил:
— Какая мечта, тетя Наташа, какая цель?
— Что? — оторвалась она от своих, видимо, печальных размышлений. — Видишь ли, я хотела бы перевести на египетский язык «Молодую гвардию» Фадеева. Это был бы мой скромный подарок героическому народу. Пусть бы египетские юноши и девушки узнали, как наша молодежь защищала свою Родину.