— Русский — не русский, — впервые за разговор впал в раздражение Дауд Соломонович.
— Не сердись, — сказала Дауду Галина Ивановна. — Дай поцелую?
Дауд Соломонович наклонился. И после поцелуя сердиться больше не смог.
— Видение и есть видение, — подумав, наконец выдавил он. — Галя, картину украли, что ты всё о ней да о ней? Как ты сама-то живёшь?
— Вдовею, — улыбнулась Галина Ивановна.
— И я один, — подумал и сообщил Гречишников.
— Замуж я не хочу, — твёрдо сказала Галина Ивановна. — Нажилась со своим лесником.
— А я и не предлагаю.
— А это почему? — покраснела Галина Ивановна.
— Так ты ж не хочешь, — едко попенял ей Гречишников.
— Сегодня не хочу, а завтра — как знать? — выпалила Галина Ивановна.
— Ну, тогда завтра и приходи, — нахмурился Гречишников.
— И приду! — сказала Галина Ивановна и ушла.
— Геша — не думай о ней! — придя из музея, посоветовала Галина Ивановна, забравшись на чердак. — Что-то в ней нечисто, в картине этой. В смысле ценности она несусветной…
— Раз она такая ценная, почему же она у них стояла свёрнутая в пыльном углу? — Суэтин нахмурил брови.
— На неё невозможно было смотреть без слёз, — подумав, зачем-то сказала Галина Ивановна. И добавила, вспомнив, каким взглядом прожигал её Дауд: — Не каждый выдерживал взгляд на неё. Геш, уезжали бы вы с Райкой на Лазурный берег-то, а? Извёл ведь дочь мою, старый греховодник!
— Ну, мура, — не поверил Геша. — Такого не бывает. И никого я не извёл…
«А может, бывает? — спросил он себя, когда остался один. — А может, и правда, извёл?..»
На единственном в Ершове чёрном «мазератти» к городскому суду подрулил местный судья и, неспешно припарковавшись у парадного входа, вышел и стал размышлять…
Сюрприз № 1. Ещё с похорон местного авторитета Геннадия Суэтина он мысленно готовился к судебному разбирательству над его убийцами, но вышла незадача: кто убил Гешу, пока не имелось даже версий.
Убить его мог кто угодно.
Сюрприз № 2. Картину украли, но вот кто — неизвестно. Продать картину никто даже и не пытался. На местном рынке уже три недели стояли два переодетых сотрудника ФСБ — ни-че-го. Сквозь землю она провалилась, что ли?
Судить в обозримом будущем было некого.
НОЧЬ
По городу шёл сильно пьяный и клял «эту вражью жизнь»! Пьяным был Дауд Соломонович Гречишников: его вежливо погнали с работы за утерю драгоценной картины, которую теперь в интересах государства надо было во что бы то ни стало разыскать. Хоть из-под земли!
Вот Гречишникова и назначили «стрелочником» — за то, что не уберёг национальное достояние. Именно в связи с этим Дауд Соломонович выпил, а точней — залил за воротник столько, что…