А ты люби меня (Борминская) - страница 4

И Геша был вынужден вместо Лазурного берега — оставаться в Ершове, чтобы узнать — что в итоге выяснится? Так как картины он в глаза не видел, в музее за шестьдесят лет был один раз, когда учился в школе, и надо вам сказать — и без картин деньги к нему лились рекой.

— С чего они это взяли? — возмущался Геша такими предположениями местных уголовных сотрудников. — Просто цирк.

— Поехали в Ниццу! — попискивала любимая Гешина женщина.

— Да-а, я уеду — а вдруг они в настоящую могилу полезут — картину искать, а меня-то там и нет! — метался по дому любимой Геша. — Меня что, тогда, Рая?..

— Не знаю, — начинала плакать любимая женщина, закатывая самые красивые в Ершове глаза.

— Я — знаю! — басил Геша, присаживаясь рядом на кровать. — Объявят в розыск!.. И Интерпол вернёт в Россию и меня и тебя и собаку, и наш грузовик денег!

— Что же делать? — испуганно спрашивала Рая.

— Если б я знал! — кричал Геша, укладываясь спать.

А утром…

— Каждая минута в этой жизни должна приносить удовольствие! И что я здесь сижу? — спрашивал себя Геша, расхаживая по чердаку, с которого была видна его передвинутая могила; он две недели подряд наблюдал, как его раскапывают, не находят и снова закапывают, и в голове его роились чрезвычайно грустные мысли.

МУЗЕЙНАЯ КРЫСА

Только одна музейная крыса видела и знала в лицо похитителя картины, из-за которой Геннадий Суэтин был вынужден скрываться в частном доме Раисы Охапкиной на улице Колхозной.

Картину, свёрнутую в рулон похитил муж крысы — большой и умный крыс Тимофей — и съел в укромном углу под полом Ершовского городского музея прикладного искусства.

Крыса долго стыдила Тимофея за то, что он не поделился с ней и их двенадцатью детьми!

— Как ты мог! — кричала крыса на супруга, а дети глядели на них не мигая из разных углов подпола под музеем. — Как ты только мог, Тимофей!!!

Тимофей молчал.

Он мог всё.

ЧТО ДЕЛАТЬ?

Он был очень талантливый, и если бы родился под другой звездой — возможно, стал учителем или врачом. Вот только бытиё, в котором рождается человек, определяет всё его будущее.

С этим можно спорить — вспомнив, хотя бы Ломоносова, но жизнь диктует свои условия, и не каждый будет плыть против течения.

А зря…


Геша лежал на чердаке (во дворе у дома Раисы стоял грузовик с деньгами) и думал: «Вот ведь как — всё у меня есть, а из дома выйти не могу! Вот ведь как…»

Геннадий промышлял незаконными операциями всю жизнь. Он был «цеховиком» до девяностых и удачливым бизнесменом ещё лет десять, последнее время посвящая себя посредничеству между властью и остальным миром. Не по зову сердца или ума — просто так легли карты жизни Геннадия Бертрановича.