Легенды московского застолья. Заметки о вкусной, не очень вкусной, здоровой и не совсем здоровой, но все равно удивительно интересной жизни (Ямской) - страница 47

А все прочие, оказавшись во власти дефицитнейшей тогда «западной музыки», да еще в по-настоящему классном исполнении, просто кейфовали. Двигались при этом как могли, где-то не совсем в стиле блюз, но уже и не вприсядку. Танцевали вокруг бассейна. Освещение менялось — серебристое, оранжевое, рубиновое, синее… Соответственно окрашивалась вода в садке и фонтанные струи. Это было так красиво, так непреодолимо подхватывало и уносило из сероватой соцдействительности, что некоторые, увлекшись, наезжали на невысокий бордюр искусственного водоема. И вместе с дамой опрокидывались в фонтан. Рыбки при этом бешено метались по сторонам, а вытесненные излишки воды растекались по паркету…

Никаких других, более серьезных эксцессов в ресторане, как правило, не случалось. Не та заходила сюда публика. Без подгулявших командированных, «королей шмоточной фарцы» и теневых цеховиков, конечно, не обходилось. Но все это сильно разбавлялось сливками московской интеллигенции — облюбовавшими ресторанный зал «Метрополя» писателями, режиссерами, артистами. Да сама окружающая архитектурная среда дисциплинировала. Она воспитывала еще на подходе к зданию, которое возводили в период с 1899 по 1905 год. Генеральным заказчиком был не бог весть какой богатый предприниматель, но большой меценат С. Мамонтов. Над проектом трудились архитекторы В. Валькотт, Л. Кекушев при участии Ф. Шехтеля. С тех пор вот уже какое поколение москвичей и гостей города любуется этим классическим образцом стиля модерн. Чего стоят только одни его фасады! Ведь в их оформлении участвовали выдающиеся отечественные мастера. Но судите сами: выходящее на Театральный проезд большое керамическое панно «Принцесса Греза» (по мотивам чрезвычайно популярной в то время пьесы Э. Ростана) выполнено по рисунку М. Врубеля. Барельеф «Времена года» вылеплен Н. Андреевым. Автор семи керамических панно — замечательный художник А. Головин. Не фасад, а увлекательное пособие по образцам высокого искусства. Недаром по фризу над третьим этажом вязью из майолики в дореволюционное время была выведена цитата из Ф. Ницше: «Опять старая история: когда выстроишь дом, то замечаешь, что научился кое-чему».

Куда как сложнее оказалось с нашей отечественной историей. Если она нас и учит, то, увы, лишь «чему-нибудь и как-нибудь». В бурные дни 1904 года «Метрополь», в ресторане которого доселе по традиции доминировали богатые владельцы лошадей и завсегдатаи скачек, вдруг превратился в место братания прогрессивной российской интеллигенции с проснувшимися от векового сна трудящимися массами. Лучше всего про это в книжке большого знатока исторических мест Москвы Льва Колодного. Ссылаясь на описание данных событий в горьковском «Климе Самгине», он напоминает: «В тот описываемый в романе день, 18 октября, на улицы вышли толпы людей с красными знаменами. Впервые Москва могла свободно шествовать и митинговать. Фонтан на площади перед «Метрополем» служил трибуной, митинг шел и в зале ресторана, где находился Федор Шаляпин, вспоминавший так: «Пришлось мне однажды петь «Дубинушку» не потому, что меня об этом просили, а потому, что царь в особом манифесте обещал свободу. Было это в Москве, в огромном ресторанном зале… Ликовала в тот день Москва! Я стоял на столе и пел — с каким подъемом, с какой радостью!»