Ни Горький, ни Шаляпин не упоминают, что после пения артист взял шапку и пошел меж столиками собирать деньги. Бросали их не скупясь. И, как свидетельствует очевидица — писательница Т. Щепкина-Куперник: «Собрал он огромную сумму». «На революцию!» — говорил Шаляпин, как все тогда не ведавший, во что все выльется.
Они были первыми
А вылилось октябрем 1917-го. Тогда по замечательному фасаду «Метрополя» лупили из пулеметов и даже несколько раз пальнули из пушки. «А как же? — объясняли нам в школьных учебниках. — Ведь «Метрополь» стал одним из последних бастионов контрреволюции». «Контрреволюцию» работы Врубеля и других выдающихся мастеров русской культуры защищали мальчишки-юнкера. А убивали их и крушили здание малограмотные пришлые люмпены, которых учебник целомудренно обозвал «отряд иногородних революционных рабочих, пришедших под командованием М. Фрунзе на помощь московскому пролетариату». Трудовые массы возбудили лозунгом «Мир хижинам, война дворцам!». Прошло полвека, прежде чем дети поверивших в этот лозунг «очередников» стали наконец-то перебираться из своих хижин в хрущобы. Зато авторы лозунга моментально, уже в марте 1918 года въехали во дворцы. И расположились в них со всеми удобствами. «Метрополь», например, превратился во Второй Дом Советов. Швейцара на входе в ресторан заменил матрос с винтовкой. А его напарника в вестибюле — выдающий пропуска красногвардеец с браунингом и отбирающая их парочка строгих товарищей с пулеметными лентами через плечо.
Разделение сфер в вопросе питания
Самые существенные перемены произошли внутри. Там совсем недавние ароматы и звуки прежней жизни сменил торопливый топот сапог, скрип кожаных тужурок, запахи пота и лохматых, пахнувших сырой овчиной папах. В ресторанном зале царил полумрак, который тщетно пытались разогнать две-три лампочки в хрустальных чашечках. В центре серел цементным дном высохший фонтан. Вокруг него — кто на чем — сидели люди и слушали оратора, который вещал с притащенной откуда-то трибуны. Это заседал временно размещенный здесь Центральный исполнительный комитет — вроде бы главный законодательный орган страны, так сказать, голос народа, который большевистские вожди превратили в безгласную пародию на парламент. Зал бывшего ресторана, где циковцы какое-то время заседали, скоро превратили в «первую советскую столовую». Перед тем как перебраться в другое место, ЦИК под руководством товарища Свердлова принял здесь постановление о введении продразверстки. После того как у крестьян стали насильственно отбирать зерно, «скучно» стало даже в привилегированной «первой столовке», где звон оловянных ложек и мисок зазвучал довольно «минорно». Впрочем, ответственным товарищам, разместившимся вместе со своими женами и детьми в шикарных номерах, жилось повеселее. Как и свежеиспеченному начальству из временно занявших «Метрополь» правительственных учреждений (третий этаж, например, оккупировал Наркомат иностранных дел). Там по-прежнему «старорежимно» расстилались дорогие ковры. И разносили чай по номерам эфемерные существа в белых кружевных фартучках.