— Почему вы не боретесь за нас? — прогремел в ответ Сэйнт.
Кэтрин отшатнулась, как от пощечины.
— Сэйнт, нельзя всегда поступать, как хочется. Даже вам.
Она развернулась, прикидывая, успеет ли добежать до двери раньше него. Но Сэйнт догадался, что она задумала, и ловко перехватил ее, не успела она сделать и двух шагов.
— Ну нет, мисс Деверолл… — Он встряхнул ее. — Шесть лет назад вы уже проявили трусость, и я смирился, потому что думал, что ничего не значу для вас.
— Это не так.
Сэйнт удивленно воззрился на нее.
— Будь на моем месте человек послабее, ваш острый язычок мог бы толкнуть его на убийство!
От ее возмутительной лжи его глаза превратились в два яростных голубых огонька. Сэйнт, не отпуская ее, развернулся и бросил ее на кровать. Она упала спиной на матрац и уползла бы, если бы он не пригвоздил коленом ее платье.
— Грубиян!
— Трусиха! — насмешливо отозвался он. — Будь оно все проклято, я же люблю вас!
Это признание должно было осчастливить ее, но она знала, что любовь Сэйнта не принесет ничего, кроме боли и страданий.
Ее молчание взбесило его. Сев на нее верхом, он схватил ее за запястья и прижал руки к матрацу у ее головы.
— А вы влюблены в меня. Отчаянно! Безнадежно.
Она медленно покачала головой.
Сэйнт ожог ее взглядом.
— Упрямая девка! — Он отпустил одну ее руку и скользнул рукой вниз. — Можете не слушать меня, но не свое тело. Могу поклясться, то был единственный раз, когда вы не лгали.
Он расстегнул брюки и высвободил член. Тот буквально выпрыгнул из брюк, восхитительно возбужденный и рвущийся в дело. Сэйнт задрал ей платье и нижние юбки, оголив бедра достаточно, чтобы добраться до ее уже увлажнившихся потайных складок, ждущих вторжения.
— Сэйнт! — в изнеможении прошептала она.
— Спор окончен, Кэтрин.
Он хотел всего, но вел себя так, точно был готов удовлетвориться малым. Она была несправедлива к ним обоим, но кому-то из них следовало быть благоразумным.
Кэтрин вздрогнула, когда головка его члена уперлась в ее влажное лоно. Один быстрый, безжалостный толчок — и Сэйнт оказался в ее горячих недрах. Они одновременно застонали, но Сэйнт не дал ей времени привыкнуть к ощущениям. Неторопливые ласки и игра в обольщение остались в прошлом. Сейчас ему хотелось быть грубым, она поняла это, когда в нее ударили его узкие бедра.
Боли не было. Ее тело узнало его и приняло. Впав в исступление от неистового ритма, он отпустил ее вторую руку. Кэтрин оплела руками его шею и притянула к себе. Она хотела его не меньше, чем он ее.
Она любила — да! — она любила Сэйнта.
Кэтрин любила не только его прекрасное тело и умелые руки, но и его сердце. И к мадам Венне, и к Кэтрин он относился с одинаковым уважением, как к равной. Она знала о своих недостатках, но он их не замечал. Ей было трудно принять его доброту. Даже сейчас она не могла поверить, что он действительно любит ее.