— Что это?
— Ты что ослеп? Подходящая еда, которая утолит твой аппетит на два или три часа.
— Но мне не нужно…
— Очень даже нужно. Твой мозг не работает как следует, если у тебя пустой живот.
Писец возмутился:
— Ты меня оскорбляешь?
— Это единственный способ привлечь твое внимание.
— Ты же не собираешься мне говорить о…
— Вот именно! Я хочу, чтобы для Нубии было выделено побольше средств на общественные работы, но при этом не собираюсь заполнять пятьдесят бумажек, как какой-нибудь чиновник.
— В Нубии есть наместник, он заботится об этом.
— Глупый и ленивый! Он думает только о своем благе и плевать хотел на эту провинцию, которую Рамзес поручил мне поднять. Чтобы построить храмы, чтобы увеличить пригодную под пахоту площадь, мне нужны люди и средства.
— Но ведь нужно соблюдать также определенные правила.
— Ах, эти правила! Они душат жизнь. Забудь о них, Амени!
— Я не всемогущ, Сетау. Визирь Назер и сам царь требуют отчетов.
— Дай мне, что я прошу, а посчитаешь потом.
— Иначе говоря, ты хочешь сделать меня виновным за твои будущие ошибки.
Сетау казался удивленным:
— Но… разумеется! Ты благодаря непонятному языку писцов сможешь нас оправдать.
Голубь, приготовленный на пару, был великолепен. Амени не отказал себе в удовольствии:
— Это приготовила Лотос, да?
— Моя жена — настоящая волшебница.
— Это подкуп чиновника.
— Ты исполнишь мою просьбу, Амени?
— Если бы Рамзес не любил так Нубию…
— Благодаря мне через несколько лет она будет богаче, чем все провинции Египта!
Амени атаковал жареную перепелку.
— Поскольку эти маленькие проблемы решены, — сказал Сетау, — я могу тебе признаться, что очень обеспокоен.
— Почему?
— Вчера вечером я занимался любовью с Лотос. Вдруг она вскочила и закричала: «Здесь бродят чудовища!» Она не имела в виду ни наших кобр, лежащих у кровати, ни хеттскую армию, которую Рамзес, если будет нужно, победит во второй раз.
— Ты догадался, кто это чудовище?
— Конечно. Речь идет о хетте Урхи-Тешшубе.
— Мы не можем ни в чем его упрекнуть.
— Ты предупредил Серраманна?
— Разумеется.
— Какова его реакция?
— Он, как и ты, ненавидит Урхи-Тешшуба и считает, что его освобождение было ошибкой. Но хетт не совершил никакого преступления. По мне, так он — просто побежденный воин. Чего мы должны опасаться?
Когда первые лучи солнца осветили комнату, Серраманна открыл глаза, слева от него спала молодая нубийка, а справа — ливийка. Гигант сард не помнил даже их имен.
— Вставайте, девочки!
Так как гигант плохо рассчитал свою силу, шлепок, который он отвесил по нежному заду своих подружек, получился менее ласковым, чем он того желал. Их испуганные крики вызвали у него головную боль.