Ах, кто бы остановил течение времени, кто бы всесильный удержал, пока еще не поздно? И другие - все хмурые такие, посеревшие...
Зазвенели шпоры, в казарму вошел Полянский. Черные усы закручены вверх, румяный с мороза, руки в карманах.
- Что вы возитесь, господа? Дайте-ка...
Присел у машины, среди расступившихся офицеров.
Один взгляд - и понял.
- Поверните. Еще... так. Теперь нажимайте. Вошло?
Пружина щелкнула - все было в порядке.
Встал довольный, улыбнулся в ус.
И все повеселели, и молоденькому прапорщику теперь уже не было страшно.
Деловито, энергично - несколько приказаний. Всем дело дал, всех занял.
Некогда думать о ерунде.
- Через полчаса вернусь!
Входил в свое крыльцо:
- Немного перекушу, а там: - усилить караулы... послать разведку пропасть дела! Жена, - шутливо крикнул, бросил на рояль фуражку.
Нырнула голова прислуги из двери:
- Они в спальне, - и исчезла.
"Что такое? Чудно..."
Как был, в пальто, прошел в спальню.
Это... чужая? Платье женино, а лицо не ее... Упало сердце, в непонимающем испуге.
- Что с тобой? Маруся?!
Мария Николаевна глядела в пол, молчала.
- Ты... не здорова?
Подбежал, хотел взять руку - она отдернула и отступила.
- Да что же?
С гримасой боли оторвалась, выдавила слова:
- Я давно собиралась сказать тебе... вам, что я больше не могу быть вашей женой...
- Ну... нет, - остолбенел Полянский и сам для себя незаметно упал-сел в кресло.
Она решилась, рвала себя до конца:
- Это мучит меня ужасно... Может быть, я очень скверная, дурная, что я молчала до сих пор... Но у меня не хватало сил... А теперь, я так убита, что мне все равно...
- Постой, постой, - останавливал Полянский и прекрасно зная, что это так, все-таки спрашивал, - ты... любишь другого?
- Да, - ответила она. В упор взглянула воспаленными, отчаянными глазами.
- Но... Марусечка, - чувствуя, что весь холодеет, цеплялся за тень надежды Полянский, - может быть... это не серьезно?
Только отвернулась к портьере и качнула головой отрицательно.
- Да... кто он? - с внезапным переходом к бешенству, поднялся с кресла.
Она почуяла угрозу и, мстя за собственную муку, обернувшись, с презрением бросила:
- Этого вы не узнаете.
- А-а?.. - с растущей ненавистью, догадывался он, - во-от что, вот как?
И бросился из комнаты...
Охваченная ужасом, притихшая смотрела вслед ему.
- Постойте! - и, умоляюще и слабо, - постойте!..
Хлопнула входная дверь.
Мария Николаевна подбежала к вешалке, сорвала жакетку, на бегу закрыла голову белым платком и, оттолкнув испуганную прислугу, выскользнула во двор. Не видя, не соображая ничего, поспешно перебегала до ворот и только инстинктивно поправляла съезжавший на глаза платок.