- Хорошо тебе, чорту, ждать - бородой закрылся и мороз не берет...
- Борода!.. - ухмыльнулся красивый мужик, - она, брат, у меня рощеная...
- Да драки на три хватит, - подзадоривал Кошкин.
- Уж не тебе чета, скобленое, скажем, рыло...
- Ну, распротак тебя, договорился... Айда-ка, парень, лей!..
В сырой, холодной полумгле пустого хлебного амбара запахло остро керосином. Вывернулся из полусорванной двери на минуточку Кошкин, глянуть как снаружи?
В свинцовых, мутных клубах сумерек тонул затихший город. Яркой звездочкой сверкал огонек-фонарь в тюрьме, да другой - в военном городке. Пузато покачнулась к снегу высокая громада старого хлебозапасного магазина, в сугробах, за городской чертой.
- Сожгу тебя, дьявола, - довольно оглянулся на стены Кошкин, затрещишь и там затрещат...
И смотрел на прилегший к земле город, как однажды в тайге следил за запавшей медведицей, выбирая место, куда бы половчее жигнуть ее пулей.
- Время, - сказал он, - как уговорились в аккурат... - и, бегом к двери.
- Запаливай, дядя Митрий!..
- Э-ге, - отозвался Митрий.
- Ого-го-го, - загоготал он изнутри, - пошло рвать! - и выскочил из амбара.
Удалой, разбойной глядкой мигнул Кошкину:
- Теперь куды?
- Само собой - в город. Товарищ Решетилов, гляди, сейчас начнет...
* * *
Здание милиции.
Закрылись дневные глаза, открылись вечерние - серым шолком нависли потемки.
Длинный стол завален обоймами и винтовками.
Бравый старшой, с красной ленточкой на шинели, нагнулся над ящиком с гнездами.
Вынет из гнезда рубчатую гранату, - подаст милиционеру:
- Следующий.
Шуман в синей, истертой рубашке - всюду, где нужен.
Приказывает точно, дельно, коротко. Добросовестный спец.
Мечутся ребята молодые, радостным задором закипевшие:
- Мы - восстали!
Решетилов в штатском, рабочий Федор в штатском.
Идет Решетилов к дверям, - вытягивается перед ним постовой, - боевое время, дисциплину знаю!
- Господин начальник, - козыряет вбежавший милиционер, - так что за городом пожар.
- Товарищ Шуман, - кличет Решетилов, - сигнал!
- Слушаю, - отвечает Шуман.
С топотом и лязганьем вываливается из помещения ударная группа.
Прямо в глаза Шуману, в холодные, жестко-решительные, скорее взглядом, чем словом, Решетилов сказал:
- Счастливо, - и выстроившимся милиционерам негромко да горячо: - На военный городок идете, товарищи, за власть трудящихся!
Без уговору, молча, на караул вскинули.
Ушел Шуман, ушел в темноту отряд. Поредела цепь восставших. Словно на вокзал, что ли, проводя дорогого, вошел Решетилов в помещение.
Тащут кого-то. Непосредственно к Решетилову.