— Вот именно, — согласился Богнар и тяжело вздохнул. — Не знаю почему, но меня не покидает чувство обеспокоенности. Все кажется, что сегодня может произойти что-то такое…
— Это естественное состояние человека, на котором лежит тяжкое бремя ответственности. Вам, должно быть, кажется, что может произойти диверсия?
— Нет, это исключено. Все подходы к бульвару перекрыты. В этих условиях диверсия — самоубийство.
Он повернулся в сторону и подал знак рукой. К нему тотчас подбежал человечек в сером клетчатом костюме и шляпе канотье.
— Вы внимательно осмотрели венки при их изготовлении и у памятника? — спросил Богнар.
— На ощупь-с, господин полковник, на ощупь-с, каждый листик со вниманием-с. Не извольте сомневаться, — угодливо просвиристел шпик и, вытащив из заднего кармана платок, вытер мгновенно вспотевшее кругленькое личико и туго закрученные усики.
— А икону?
— Внешне-с, господин полковник, только внешне-с.
Батюшка сами устанавливали и не дозволили. Не смей, говорят-с, греховодник этакий, к божественному лику притрагиваться. Я ему: «Это приказ лично их высокоблагородия полковника Богнара». А он: «Сгинь, еретик поганый, прокляну!»
— Идите на свое место! — раздраженно бросил Богнар.
Шпик юркнул в толпу. Богнар беспокойно посмотрел по сторонам, ища кого-то. Потом взял Наумова за локоть и доверительным тоном сказал:
— Послушайте, Павел Алексеевич, я не могу отойти от главкома, а этим идиотам доверять, как вы сами убедились, нельзя. «Батюшка не дозволили, прокляну, говорит-с», — передразнил Богнар своего шпика. — Не смогли бы вы подойти к иконе на поклон и заодно осмотреть ее. Вы знаете, у меня возникло подозрение.
Наумов удивленно посмотрел на контрразведчика.
— Господин полковник, но ведь перед священником встал выбор выполнить или ваш приказ, или требования церковного катехизиса. Он, наверно, предпочел последнее. Нельзя же в этом видеть предательство.
— Но и не видеть нельзя, — зло оборвал Богнар. — Мы уже изволили просмотреть, как революция взорвала Российскую империю. Могу я на вас рассчитывать или нет?
«Удивительно прямолинейный и наглый тип», — подумал Павел и, заставив себя улыбнуться, сдержанно-шутливо ответил:
— Вы меня убедили.
Осмотр киота — дело несложное. Но как трудно найти правильное решение. «Можно, конечно, обмануть внимание святых отцов, — думал Павел, — но не вызовет ли эта ловкость подозрения у Богнара? Лучше, пожалуй, сделать это неуклюже». Павел подошел к иконе, опустился на колено и быстро оглянулся: «Отец Макарий не проявляет ни удивления, ни возмущения. Да и дьякон не очень-то реагирует. Так только, косит глазом. Но почему тогда не дали проверить этому человечку в клетчатом костюмчике и шляпе канотье?»