Огневой налет артиллерии велся неторопливо, рассчитанно. Главком удовлетворенно наблюдал за фонтанами взрывов на опушке кустарника у дороги, у окраинных хат Джимбулака и в непосредственной глубине за передним краем красных. Обычно красные начинали контрбатарейную борьбу, теперь они молчали.
— Берегут боеприпасы, — негромко сказал кто-то из офицеров.
— Скорее всего вчера израсходовали. Дрались, как рассвирепевшие псы. Будто их к морю прижали и отойти некуда, — ответил ему другой, но так, чтобы слышал главком.
Генерал Ангуладзе глянул на часы:
— Разрешите начинать атаку, господин главнокомандующий?
— Разумеется, зачем же зря тратить боеприпасы. Ведь красные оттянули пулеметы в глубину и надежно укрыли их. С началом атаки они выдвинут их на основные огневые позиции.
Комдив промолчал и лишь глубже натянул на смолистые брови фуражку. Левая щека его нервно дернулась. По ней тянулся розовый рубец — след недавней лихой контратаки.
Над пехотой блеснула яркая вспышка, а затем, словно капля туши в воде, расплылся черный дымок — сигнал атаки.
Батареи замолчали. В то же мгновение, будто поднятые порывом ветра, покатились вперед густые цепи пехоты. На левом фланге их догнали появившиеся из-за укрытий броневики, а сзади медленно ползли три танка. Комдив зло произнес по-грузински энергичную фразу, а по-русски более спокойно перевел для главнокомандующего:
— Выдвинулись своевременно, а не доложили.
Считая, что станция будет захвачена одним ударом, Ангуладзе приказал приготовиться к переносу командного и наблюдательного пунктов по оси наступления левофланговой бригады.
Врангель удовлетворенно смотрел на слаженное движение пехоты, броневиков и танков в соответствии с его директивой о достижении тесного взаимодействия родов войск. В окулярах бинокля цепи пехоты почти совместились с окраиной населенного пункта.
И вдруг там вспыхнула масса светлячков, и по степи рассыпалась плотная дробь ружейно-пулеметного огня. Передние цепи стали быстро таять и вместо дружного броска вперед залегли. Через них прошли броневики. Ведя огонь из пулеметов, они достигли первых домов. А когда подошли танки, ободренная пехота вновь бросилась вперед. И тут из-за домов ударили орудия, вплотную, в лоб.
Один броневик все же прорвался на улицу, но на него сразу вскочили выбежавшие из-за угла красноармейцы и застучали прикладами по люку.
Врангель бросил бинокль. «Сколько раз указывал, что действия броневиков должны прикрываться артиллерией при тесном взаимодействии с пехотой. Оголенные, они становятся добычей красных». Врангель нервничал, но в управление боем не вмешивался.