- Что же ты Лёха за человек такой, - качал головой, впрочем, всё понимая, старшина, - никто тебя на работу брать не хочет! Чем ты фермера обидел? Когда ты перестанешь вести себя по-панковски?
- Я к нему и не рвусь на работу, пусть сам на себя работает! - отвечал я.
…Потом мне рассказывали, что как-то раз фермер застал рядовых в момент перекура, и стал возмущаться: «Вот, я вам тут молоко даю попить, а вы только курите, и не хотите по настоящему пахать»…
- Вот легче всего так себя вести. Дурака включать и шланговать, - вставил слово Леон.
- Ну да, кто бы говорил…
- Я, Лёша, в отличие от тебя, на таком сроке службы всё-таки не так борзел, и работал больше тебя, - оправдывался он.
- Но сейчас-то ты не работаешь. И не рвёшься поработать почему-то.
На это он не нашёл, что сказать.
В весенний период из части стали отправлять добровольцев в Чечню. Многие сами соглашались, поскольку не могли уже вынести службу в дурдоме, напоминающий детский «военный» сад. Впрочем, не всегда отправляли добровольцев. По идее срочников вообще не имели право посылать в зону боевых действий, но, как я писал, армия – это отражение государства. По неписанным правилам, с молчаливого согласия и «типа» незнания высокопоставленных лиц, отправляли в Чечню ещё как, в том числе и не очень добровольно… Главным стимулом для солдат было сокращение срока службы, и обещание золотых гор в виде высоких заработков. С высокими заработками в итоге всех отправленных наебали. Чуть было не попал в Чечню и я… Случилось это так. Меня отправили в командировку обратно в учебку, из которой я прибыл. С какой целью – не объяснили. Там меня вызвали в кабинет к какому-то полковнику, он стал задавать мне вопросы, и когда узнал, что у меня нет отца, спросил, а как же я уезжать собираюсь.
- Куда? – не понял я.
- А ты не в курсе? – удивился он.
- Нет, мне сказали, что я еду на неделю в командировку и потом обратно.
- Всё ясно…
На следующий же день меня вернули обратно в часть, и я узнал, что меня ненавязчиво хотели закинуть в качестве пушечного мяса в Чеченскую республику…
Летом ко мне приехала бабушка. Она очень понравилась командиру части. Он про неё сказал так: «Ей можно хоть сейчас форму выдавать и в строй». Это был такой комплимент с его стороны. Меня отпустили в увольнение. Недели через три приехала мама. Мне также дали увольнительную. Мы пошли с ней заказывать очки. Впрочем, переходя дорогу, не помню по какому поводу, она устроила истерику, схожую с той, которая была в детстве в присутствии тёти Гали и Ильи. Мы остановились у её знакомых, с которыми она училась в молодости в Питере.