– Откуда нам было знать, что в бочках? И потом, у нас же есть компромат на Прясникова.
– Да какой это компромат, – отмахнулся Михаил. – Понимаешь, любым действиям можно найти объяснение. Это же контора! Скажет, что это была часть какого-нибудь плана, разработки, внедрения или чего-нибудь еще. И мы останемся в дураках, а я вообще рискую погонами. Чтобы уличить Прясникова, нужно вести наблюдение изо дня в день, а не так, как я, – один вечер. Ведь ничего же не понятно из этой записи. Зачем, почему он был ночью на складе? Ну расплачивался с рабочими, так что в этом запрещенного? Маловато фактов.
Неожиданно Шалва Гургенович повернулся ко мне с предложением:
– Кето, я хочу забрать тебя с собой в Грузию. Там женщин не ищет ФСБ.
– Точно, там их ищет Интерпол, – со знанием дела вставил Михаил.
Я так резко затормозила, что Белый застонал.
– Спокойно, тебя насильно никто не увезет, – утешил он меня.
Как показало время, Мишка ошибся в прогнозах. Если бы я тогда знала, что мне предстоит, я бы поменяла место жительства, внешность, фамилию – словом, сделала бы все, что советовала сделать Гоше.
Шалва не унимался:
– Поедешь со мной?
В связи с политической ситуацией причину для отказа даже искать не надо было.
– Наши страны расторгли дипломатические отношения, так что я к тебе ни ногой.
– Любовь побеждает все! – Нашего друга явно тянуло на лирику.
– Шалва, тебе же Элеонора сначала понравилась, – напомнила я ему.
– Это потому что я тебе не знал.
– Тебя что, дома никто не ждет?
– Нет, я вдовец.
– Если Егоров к себе не пустит, так и быть, приеду к тебе.
Шалва, пользуясь тем, что руки у меня были заняты, уколол меня усами в щеку. Белый прикрикнул:
– Кончай наглеть, генацвали.
Шалва Гургенович обиженно взмахнул рукой:
– Я тебе не пацан, что так разговариваешь? Я к тебе с уважением, а ты как?
– Я тебе уже объяснял, что эта девушка занята, ее любит мой друг.
– Где твой друг? Он рядом должен быть, если любит этот женщин.
Мужчины устроили перепалку, и я опять удивилась, какие они странные все-таки существа.
Элеонора, поджав губы, смотрела в сторону. Мне было понятно, о чем она думает: если Белый так отбивает меня у Шалвы, то еще неизвестно, для кого он старается, может, для себя.
Краснодар встретил нас туманом.
После операции Белый был беспомощным, поэтому Элеонора осталась при нем сиделкой. Я высадила их у подъезда Мишиного дома, отдала Элеоноре оба кейса, а мы с Шалвой Гургеновичем поехали в гостиницу.
Шалва пригласил меня на ужин, после ужина мы погуляли по набережной и забрели еще в какое-то кафе. Шалва заказал шампанское, шоколад и фрукты, его потянуло на воспоминания, и он с любовью заговорил о виноградной лозе. Рассказ его был пересыпан метафорами и поэтическими преувеличениями, а лоза наделялась всеми признакам живого существа.