— Не сомневаюсь, — сухо ответил Росс.
— Леон признал нас, а это значит, что и все остальные тоже. Потом уже началась вся эта история с государственной изменой, когда на карту была поставлена жизнь Генриха и королевы. Леону пришлось уехать из Англии.
— Ты любила его, — тихо сказал Росс, но в его голосе не было ни капли нежности.
Он потребовал, чтобы она рассказала ему все, хотя Кейт и не понимала почему. В голову ей приходило лишь одно объяснение. Нет, Росс не ревновал ее. Скорее он испытывал инстинктивную потребность защитить свое имущество от посягательств. А что такое жена, если не собственность?
— Он был так не похож на моего отчима и сводных братьев — грубых, крикливых мужчин, готовых в любой момент дать волю кулакам. Леон был музыкантом и поэтом. Он пел о любви, о радости и весне. Он поддразнивал нас и смеялся, вместо того чтобы все время сердиться, орать и требовать уважения к собственной персоне.
— И ты была в него влюблена, — неумолимо повторил Росс.
— Не знаю… В каком-то смысле, может быть. Многие девушки по крайней мере один раз в жизни теряют голову из-за неподходящего мужчины. Но между нами не было ничего серьезного.
— Неподходящего?
— Леон был агентом Людовика Двенадцатого. Его приставили к Генриху в последние несколько недель его ссылки, а после того, так король взошел на трон, он должен был отсылать обратно секретные отчеты. Если у Леона и были какие-то земельные владения или титул, он никогда об этом не говорил. Однако его познания в литературе и изящной словесности сделали бы честь любому благородному господину.
— Но тем не менее ты все еще дорожишь тем кинжалом, что он тебе подарил.
Кейт пропустила это замечание мимо ушей и перешла в наступление:
— Если все так, как ты говоришь, я бы ни за что не рассталась с этим клинком.
— Но тем не менее ты его лишилась.
— Я ведь не нарочно! Он был на месте во время обеда, а потом как сквозь землю провалился.
— Его не могли украсть из твоей спальни?
— Могли. Я порой оставляю дверь открытой, ведь красть у меня особо нечего, — сказала Кейт и покачала головой. — Однако скорее всего он выпал из ножен, когда я молилась, стоя на коленях, в часовне или прогуливалась в монастырском саду. Но я клянусь, что больше ничего не знаю. С тех пор как нож пропал, я не видела его вплоть до настоящего момента.
— Довольно неубедительное объяснение.
— Но мне больше нечего сказать. Я понятия не имею, как мой кинжал оказался у человека, который на тебя напал. Я знаю только то, что я тебе не враг.
Росс недовольно фыркнул.
— Выходит, во всем виноват Трилборн.